Венчурное инвестирование в стартап-проекты считается одним из самых рискованных и неблагодарных видов деятельности. Из ста проектов зачастую «выстреливают» лишь единицы, а к остальным в пору применять афоризм: «Отсутствие результата – это тоже результат». Тем не менее один мегаудачный стартап может амортизировать и покрыть все 99 проектов, канувших в небытие, переоцененных как большинство футболистов на трансферном рынке. Он способен не только принести баснословную прибыль, но и изменить мир. И здесь венчурный капитал в стартап-проектирование напрямую затрагивает сферу инноваций и технологического прорыва, о котором грезит большинство развивающихся стран мира. Однако для того, чтобы стать успешной в инновационном плане, технологически прогрессивной страной совсем не обязательно тратить уйму времени и денег на выращивание собственных ноу-хау, судьба которых непредсказуема. Достаточно сконцентрироваться на импорте наиболее перспективных изобретений на стадии разработки и испытаний. Именно такой позиции придерживается собеседник центра деловой информации Kapital.kz – генеральный директор венчурной компании VTB Capital-12BF, партнер Российско-казахстанского фонда нанотехнологий (РКФН) Адиль Нургожин.
Тенденции венчурного инвестирования
- Адиль, как бизнесмен, активно занимающийся венчурным инвестированием, вы наверняка, уже выделили для себя определенные тенденции, с которыми сталкиваетесь на этом рынке, в том числе и применительно к Казахстану?
- Казахстан находится в самом начале пути по генерации стартап-проектов и венчурных инвестиций в эту нишу. Самой этой индустрии около 60 лет и зародилась она в Соединенных Штатах Америки в Кремниевой долине. Изначально за этим направлением стояли генералы американской армии, нацеленные на изобретение и внедрение в военную сферу различных ноу-хау. Прежде всего стартап-проектирование относилось, да и относится сейчас, больше к инженерной мысли. Точно так же эту модель взяли на вооружение в израильской армии, которая превратилась в одного из главных военных поставщиков по всему миру. И лишь позже стартапы медленно, но верно проникли в гражданский сектор, заполонив и заразив своей новизной всю планету.
Исходя из этого, нам следует спокойно уяснить для себя аксиому, что нам в Казахстане в отсутствие мощного военно-промышленного комплекса (ВПК) и солидного научного бэкграунда развить собственные стартап-проекты вряд ли когда-то получится. Да и не нужно к этому стремиться, потому что, даже потратив кучу денег и времени на создание какого-нибудь проекта, который теоретически, может быть, «выстрелит», мы все равно не догоним ведущие страны мира и их интеллектуальные стартап-кузницы, от которых мы отстали на десятки лет.
В то же время отсутствие надлежащей инфраструктуры, способной генерировать изобретения, как ни странно, является нашим конкурентным преимуществом. К примеру, если отбросить всевозможные амбициозные рассуждения о том, что нам по силам самим вырабатывать успешные стартапы, а сосредоточиться на внедрении и коммерциализации импортных изобретений, мы сможем обойти в этой отрасли Российскую Федерацию, обладающую советским научным потенциалом ВПК и оттого пытающейся играть на этом сложном рынке.
В реальности эта сфера деятельности чрезвычайно сложна и зачастую неблагодарна. Во всем мире статистика успеха венчурных инвестиций в стартап-проекты просто удручающая. Из ста проектов, в которые вкладываются инвестиции, «выстреливает» только один. Еще три проекта могут вытянуть до «середнячков». И еще 10 проектов в лучшем случае вернут вложенные в них инвестиции. Так вот, в Казахстане эта статистика еще хуже: у нас при хорошем раскладе лишь один проект из ста способен просто вернуть вложенные в него деньги. Все дело, конечно же, в рынке – узком и маленьком, который тяжело окупает любые бизнес-проекты.
Поэтому нам следует сконцентрироваться на трансфере подобных проектов и технологий из Кремниевой долины США к нам в Казахстан, адаптации и обкатки здесь. А после выхода с ними на близлежащие емкие рынки, например, России, а затем и по возможности всего мира. Трансфер, импорт технологий из США в Казахстан – это единственный путь в стартап-бизнесе для нас, иного просто нет. Да, у нас нет необходимого научного потенциала, нет инженерной экспертизы, но у нас и нет такого «наследия» советского прошлого, которое бы тормозило нас и не давало двигаться вперед.
- То есть нам в отличие от других легче всего начинать с чистого листа. А почему, на ваш взгляд, нам лучше импортировать изобретения и новые технологии из Кремниевой долины США?
- Я говорю только о Кремниевой долине США?! Да потому что объективно на сегодняшний день это главный бенчмарк изобретений для всего мира. Все самые новые и уникальные технологии в первую очередь поступают на рынок США, затем через 3-5 лет они внедряются на просторах Евросоюза, через 10 лет они доходят до России, а потом после переработки и перевода на русский язык еще через 20 лет они приходят к нам. Потому нам просто нужно максимально сократить эту дистанцию, беря новые разработки и технологии прямо из Кремниевой долины, осваивая их у нас и продвигая дальше на мировой рынок. То есть вся эта длинная траектория из США в Евросоюз, из Евросоюза в Россию и дальше на постсоветское пространство, должна быть критически ужата. Зачем ждать 30-40 лет, когда можно взять технологию здесь и сейчас. Этим мы сегодня и поглощены.
- Попробую предположить – наверное, речь идет о неких IT-проекта?
- Когда мы говорим о стартапах и венчурном финансировании таких проектов, велик соблазн выдать какую-либо наработку в сфере IT-технологий за новомодный стартап-проект. Это так лишь отчасти. Потому что в широком, глобальном смысле стартап-проекты – это инженерные научные проекты, сложные в разработке, над которыми трудятся и внедряют в жизнь ученые-практики и теоретики. Я бы не стал выдавать программирование и создание различных софтов за полноценные стартапы. Сейчас это слово поизносилось, хотя по сути оно означает глубокую научную базу, на которую нанизывается коммерческая составляющая. То есть, изобретение плюс внедрение его в повседневную жизнь при максимальном охвате рынка и коммерческой окупаемости. Над стартапами трудятся люди, получающие образование в течении 10 лет, а затем постоянно практикующиеся в научных центрах, лабораториях и на предприятиях.
Все же, программирование – это то, чему можно научиться за полгода, не имея специального образования. В IT-сфере могут прекрасно себя чувствовать простые школьники. К тому же, у нас в Казахстане IT-направление прекрасно развивается естественным путем. Есть масса ребят в Алматы и Караганде, которые превосходно работают в IT, сотрудничают с банковским сектором, но я бы не называл их стартаперами. Все дело в том, что эта сфера относительно недорога и не требует большого количества временных затрат. Она очень выгодна с этой точки зрения. Поэтому как правило на всех стартап-тусовках звучит примерно одно и то же: «Нам необходимы стартап-проекты в сфере IT-технологий!»
Я считаю, что даже если мы в Казахстане найдем «крутую» технологию, вложим в нее деньги, будем нянчиться и растить эту компанию, наш скудный рынок все равно не позволит этой компании расти быстро, расти до тех масштабов, которые приносили бы серьезный коммерческий успех, причем не в тепличных условиях, а в жестких конкурентных условиях борьбы. Даже если теоретически мы дорастем до определенного уровня, если десять раз не «умрем» по дороге, то в конечном итоге, она все равно ничего не будет нам стоить. Притом, что мы не даем деньги просто так, мы даем их в долг: мы вместе садимся в одну лодку и вместе терпим все головные боли, которые только сваливаются на нас. Мы такие же акционеры, а значит несем колоссальные риски. Для примера - мощнейший российский Яндекс с капитализацией в 10 млрд долларов, с миллиардом долларов выручкой, не присутствует нигде в мире, кроме постсоветского пространства. Его нет ни в Китае, ни в Европе. Таким образом, мы видим, что даже в России масштабирование застревает, что уж говорить о нашем периферийном рынке.
Значит, в течении трех-семи лет мы должны выходить на гигантский рынок. Одна наша сделка должна компенсировать сто провальных: она должна стрелять прямо до космоса!
Мы нашли такую сделку
- Но как выйти на эту сделку, какими тогда должны быть механизмы и инструменты по поиску и финансированию стартап-проектов?
- Как мы работаем. Наш совместный Российско-казахстанский фонд нанотехнологий (РКФН) ищет и финансирует компании в Кремниевой долине США, с тем чтобы затем «приземлить» их проекты либо у нас в Казахстане, либо в России. Особенно мы ориентируемся на разработки в тех сферах, где в наших странах существуют проблемы. Мы покупаем доли в компаниях Кремниевой долины еще и потому, что в той юрисдикции, эти компании и соответственно наши акции в них защищены английским правом. Давайте будем реалистами: чтобы быть максимально мотивированными, эффективно, плодотворно и с энтузиазмом работать, вы должны четко сознавать, что вашим инвестициям и бизнесу ничего не угрожает. Увы, пока я не могу сказать, что в Казахстане и в России дела обстоят безоблачно с защищенностью частных инвестиций. Так вот, мы даем деньги и говорим, что они должны быть потрачены в Казахстане или России. В частности, компании из Кремниевой долины, акционерами которых мы являемся, для начала должны открыть у нас офис, а затем осуществить трансфер технологий.
Два года назад мы вошли в компанию, которая разработала промышленные аккумуляторные установки по принципиально новой технологии, которая в настоящее время находится на грани возможного. Она была разработана кадрами из легендарного Стэнфордского университета США. Чтобы было понятней, объясню: в наших мобильных телефонах и смартфонах, установлена литий-ионная батарея, которая расходует свой ресурс в течении двух лет. Tesla Motors основываясь на этой технологии, построила свой знаменитый автомобиль. Но на тот момент, это была единственная доступная технология такого уровня в мире. Однако, у нее имеются свои «минусы». Литий-ионная батарея возгорается, что непосредственно затрагивает вопрос безопасности, и она, как я уже подчеркнул, не долговечна.
Разработка нашей портфельной компании основывается на принципиально иной технологии, которая позволяет эту проблему решить и 20 лет не менять аккумуляторную батарею, притом, что сохраняется эффективность ее работы не менее 70%. А теперь представьте себе, что это промышленная установка на 1 мегаватт. Например, это большая солнечная станция. Вы просто будете не в состоянии менять батарею к ней каждые два года. Она элементарно не окупится никогда в жизни, так как срок окупаемости солнечной станции равен порядка 20 годам. Таким образом, в условиях претворяемого в жизнь в Казахстане проекта альтернативных источников энергии, принятия соответствующего закона и идеи постепенного переориентирования экономики на возобновляемые источники энергии (ВИЭ), наше ноу-хау приобретает самое актуальное звучание.
Сейчас в нацкомпании КЕГОК в общей сложности на 2,5 тыс. мегаватт заявок по альтернативным источникам энергии: солнце-ветро и гидроэнергии. Притом, что у нас вся энергосистема составляет не многим более 10-12 тыс. мегаватт. Другими словами, если все заявки удовлетворить, баланс энергосистемы может существенно измениться. Однако ни одна сеть такого перехода не выдержит. Потому что, при ВИЭ ток не стабильный. Солнце нестабильно, ведь его загораживают тучи, идет дождь, точно также непостоянен и ветер, а значит либо придется отключать от энергии целые жилые массивы, а вместе с ними больницы, объекты инфраструктуры и госучреждения, либо вообще отказаться от этой идеи. Но как раз разработанная с участием наших инвестиций аккумуляторная система в США, позволяет этот ток сбалансировать. Когда солнца много – излишки аккумулируются, когда его нет, ток подается в сеть ровно и объекты жизнедеятельности не останавливаются. Решается задача автономности и безопасности. При отсутствии солнца и ветра, батарея может шесть часов кряду вырабатывать энергию. За это время можно обнаружить и ликвидировать сбой.
Мы привезли представителей этой компании-разработчика из США в Казахстан. В частности, свозили на Кентауский трансформаторный завод, где провели переговоры насчет локализации: смогут ли на нем, выпускать аккумуляторы по этой американской технологии или хотя бы производить какую-то часть ноу-хау. Побывали на Талдыкорганском аккумуляторном заводе с тем же вопросом. Встречались со многими нашими госкомпаниями. В результате, пришли к тому, что с АО «Самрук-Энерго» подписали стратегическое соглашение, которое позволит сделать несколько шагов. Во-первых, привезти эту технологию в Казахстан. Во-вторых, на базе этой технологии создать совместное предприятие (СП), которое и осуществит трансфер ноу-хау и его дальнейшее освоение внутри страны, а также выход на международные рынки. Напомню, что «Самрук-Энерго» определен основным оператором ВИЭ в Казахстане. Планов у них громадье, а тут, как говорится, и ложка к обеду. Ведь мы приобрели доступ к технологиям мирового уровня, прямо из сердца Кремниевой долины.
В настоящее время, мы апробируем это открытие в качестве пилотного проекта на Капшагайской солнечной станции. Мы изучаем, как работает эта установка, какие проблемы возникают в ходе ее эксплуатации, так как намерены снять все вопросы, прежде чем поставить ее в Ерейментауском районе Акмолинской области, где работает ветряная электростанция мощностью 45 мегаватт. К слову, в Ерейментау потребуется ставить 60 таких новых аккумуляторов, то есть создавать целый парк. Один аккумулятор размером примерно два на два метра и в общей сложности все они будут занимать около двух гектаров земли.
Я сторонник того, чтобы наладить у нас в Казахстане сборку этих аккумуляторов. Возможно, нам следует доставлять из США лишь их сердцевину, а остальное железо закупать поближе. Кроме того, хорошо уже то, что собирать их научимся мы сами. Наши же люди будут вести сервис этих установок. Я имею в виду – наши, казахстанские специалисты, что послужит предпосылкой для дальнейшего выхода на соседние близлежащие рынки.
В планах, получить эксклюзивные права на постсоветском пространстве. Более того, начиная с Польши и до Китая включительно у нас может возникнуть гигантский спрос на эту модель.
А теперь представьте, если такие аккумуляторы делать десять лет и ставить их в разных местах страны. Рано или поздно, мы сможем прийти к их усовершенствованию, когда они перестанут быть громоздкими ящиками. В принципе, на мой взгляд, это все реально. Главное, отбросить ненужные амбиции, и нацелиться на импорт технологий из-за рубежа. Полагаю, что госпрограмма ГПИИР должна ориентироваться именно на это – перенимать технологии с Запада, делать это быстро, быстро обучать свои кадры и перепоставлять эти «продукты» на незанятые емкие рынки.
Казахстан может развивать биотехнологии
- Действительно, очень актуальное открытие. А в период Экспо-2017 интерес к нему может повыситься в разы. Но я так думаю, что это не единственный ваш стартап в Кремниевой долине?
- Два года назад мы также проинвестировали компанию в Кремниевой долине США, которая занимается биотехнологическими решениями – разрабатывает новый класс терапевтических и профилактических вакцин на основе синтетических частиц. Это чрезвычайно революционная технология. Искусственным образом, на аминокислотном уровне создается новый протеин, в него добавляется дозировка вакцины, которая необходима тем или иным группам пациентов, и затем эта смесь доставляется в организм, прямо к пораженному, нуждающемуся в лечении органу. Ведь, когда принимаются лекарственные средства, то 70% их полезных свойств оседает где угодно по всему организму, вызывая побочные эффекты и только сравнительно небольшая часть препарата «работает», достигая клинической цели. В итоге, это вызывает аллергию и привыкание. В частности, перестают работать некоторые препараты при химиотерапии.
Эту инновационную платформу в области здравоохранения разрабатывает компания, в которой задействованы умы из Гарвардского университета и Mасачусетского Университета. Этим открытием заведуют несколько профессоров, которые уже обладают тысячами патентов. Признаюсь, нам стоило больших трудов пробиться к ним и в буквально смысле с боем всучить наши деньги, став акционерами. Однако, нам все же удалось договориться. И теперь мы открываем для себя доступ к разработке 11 препаратов от различных заболеваний: от рака, от подагры, от никотиновой зависимости и т.д., которые сейчас находятся либо на стадии разработки, либо клинических испытаний.
Первая фаза клинических испытаний препарата против подагры прошла весьма успешно. Это позволило компании провести IPO (первое публичное размещение акций на фондовой бирже США NASDAQ), компания сумела привлечь новых 70 млн долларов инвестиций от широкого круга инвесторов. Уровень ликвидности в компании теперь позволяет ей в течении двух лет разрабатывать и испытывать свои препараты без отвлечения ресурсов от основной деятельности.
Если взглянуть глобально, то мировая фармацевтическая индустрия, в которой состоят такие гиганты как Bayer AG, Sanofi, Merck & Co и т.д. с оборотом от 100 до 200 млрд долларов сейчас столкнулась с тем, что патентная защита на ее основные «бестселлеры» - лучше всего продаваемые лекарственные средства, истекает в обозримом будущем. Поэтому мы в курсе, что указанные корпорации присматриваются к этой новой технологии, желая иметь с нами дело. Фармгигант Sanofi проявляет интерес к тому, чтобы заключить долгосрочный контракт на разработку одного из направлений, финансируя в программу исследования около 900 млн долларов. В частности, корпорации Sanofi интересен конкретный препарат от аллергии.
В настоящее время, мы параллельно в биотехнологической лаборатории, расположенной в городе Химки Московской области РФ, начали разрабатывать препарат против никотиновой зависимости.
Если же говорить о чисто казахстанском научном потенциале, то у нас в Астане функционирует Национальный центр биотехнологий. По уровню понимания менеджмента этого научного центра и его оснащения современным оборудованием – это один из лучших научных центров в нашей стране. Его генеральный директор Ерлан Раманкулов в свое время уехал из Шымкента в Москву, поступил в Московский Государственный Технический Университет имени Н. Э. Баумана, защитился по диссертации на тему микробиологии, а затем уехал в Соединенные Штаты, где в течении 11 лет возглавлял биотехнологическую лабораторию. После чего вернулся в Казахстан и до сих пор плодотворно трудится на страну. Десять лет назад он возглавил центр биотехнологий в Астане, выведя его на совершенно иной качественный уровень: сейчас в нем способны делать достаточно сложные вещи минимум на уровне российских научных институтов. Нам удалось познакомить представителей нашей американской компании, синтезировавшей новый белок с руководством Национального центра биотехнологий в Астане. Дело в том, что у нас в Казахстане клинические испытания не настолько зарегулированы как в США и Европе, а их стоимость гораздо дешевле. К тому же, в нашем центре имеется вся нужная база, включая виварий животных, а также есть партнеры с точки зрения проведения клинических испытаний на людях. Согласно международным протоколам, в казахстанском центре биотехнологий можно приступить к научной работе по испытаниям новых медицинских препаратов. В нем, помимо самого гендиректора, работает несколько десятков человек, которых точно также удалось по крупицам собрать по всему миру: наших граждан, талантливых ученых, когда-то отправившихся на обучение по программе «Болашак» или на работу в рамках предложенных контрактов.
Так вот, если нам удастся успешно провести испытания хотя бы одного-двух препаратов на базе биотехнологического центра, это позволит казахстанской стороне заключать выгодные контракты предоставляя такого рода услуги одними из первых в СНГ. Но это длинные, стратегические проекты. Чтобы разработать один препарат в США, все время от идеи к рынку занимает 10-15 лет. В Европе примерно то же самое. За это время необходимо минимум от 200 до 500 млн долларов инвестиций в один препарат. По дороге он может тысячу раз не сработать. Но если сработает, то мы как страна выйдем на качественно иной уровень. Ветром в паруса может стать и то, что в настоящее время государства Евразийского экономического союза договорились, что с 1 января 2017 года техрегламенты по фармацевтическому рынку объединятся, что позволит признавать проведенные клинические испытания в Казахстане на наиболее привлекательном для нас 140-миллионом российском рынке при нашей относительно невысокой маржинальной стоимости.
Модель с искусственным разумом
Есть еще российский стартап нашего фонда. Мы его профондировали, но сейчас именно в России он развивается естественным образом. Молодые российские ученые занимались разработкой технологии лунохода. Потом решили спустить его на гражданские рельсы – придумали ноу-хау, которое позволяет роботизировать складское оборудование - погрузчики и тягачи. Подобную технику, производства немецкой Still, японской Hitachi, Toyota или Toshiba можно встретить в любом логистическом центре класса «А». Этой машиной, как правило, управляет человек – достаточно дорогой оператор, стоимостью на наши деньги до 300 тыс. тенге в месяц. С учетом того, что логистические центры должны работать круглосуточно, а рабочее время одного такого специалиста составляет восемь часов, то на данный погрузчик нужно три обслуживающих человека, итого – 900 тыс. тенге в месяц. При этом, никто не исключает человеческий фактор – операторы могут разбить машину, не прийти на работу вовремя или вовсе не выйти на работу по причине запоя. Машина же эта – достаточно дорогая «игрушка», стоимостью 30 – 40 тыс. долларов. Она должна работать и быть в целости и сохранности, окупая вложенные в нее средства.
К решению этой задачи, например, в немецком концерне Still до недавнего времени подходили очень сложно и трудозатратно. Так, обычно, при строительстве логистических центров вкладывались дополнительные деньги на внедрение таких решений, которые существенно увеличивают капитальные затраты на строительство. Однако, такой подход невыгоден и с трудом окупается. В свою очередь, наша наработка, отказываясь от предыдущей идеи, идет более простым и менее затратным путем. Мы обшиваем сенсорными датчиками саму машину, в дополнение к этому к ней разрабатывается софт и алгоритм, который позволяет машине учиться, запоминать, выполнять команды и реагировать моментально на возникающие вызовы и препятствия. Не скрою, мы имеем дело с зачатками искусственного интеллекта. Погрузчик может ездить сам, менять маршрут, реагировать на звук, а поездив, он способен запоминать маршрут и давать 3D-изображения, также он в состоянии грузить ящики и таскать грузы без помощи человека. Первые испытания прошли достаточно успешно. Мы завезли такой самостоятельный погрузчик на заводы Samsung и Volkswagen в городе Калуге РФ и уже получили первые контракты. Компания FM Logistic уже проявляет к разработке повышенный интерес.
Через полтора года работы такого погрузчика, он полностью окупается, притом что он остается не поврежденным и сам себя подзаряжает, полностью исключая вмешательство человеческого фактора. Не мудрено, что вслед за французской FM Logistic, к ноу-хау проявил настоятельный интерес и немецкий Still, желающий заключить cтратегическое соглашение о сотрудничестве с нашей компанией.
Что касается нашей страны, то мы привезли показать эту модель на автосборочный завод «Азиа Авто» в Усть-Каменогорске, где были от нее просто в восторге. Рассматривают вопрос ее приобретения и в логистических компаниях Continent Logistics и Damu Logistics.
В настоящий момент по нашему настоятельному требованию компания работает над получением международных патентов. Она сейчас работает и над привлечением следующего раунда финансирования, в том числе от венчурных подразделений крупных международных компаний по существенно более высокой оценке, нежели той, что была вначале. Пока это конфиденциальная информация, но по факту заключения сделки, мы будем готовы официально поделиться информацией.
- Спасибо за содержательное интервью!
