1. Главные новости
›
2. Государство

Почему в МСХ решили не делать ставку на личные подворья

Как только Минсельхоз начал проводить реформы в агропромышленном комплексе (АПК), сразу стали появляться «сочувствующие» такому социальному явлению, унаследованному нами от советского прошлого, как личные подсобные хозяйства (ЛПХ). Из закромов вновь принялись доставать мифы о том, якобы, что личные подворья кормят всю страну. А кооперация ЛПХ начала ставиться в пику кооперации крупных агрохолдингов с малыми профессиональными фермерскими хозяйствами. Нужно только понять, кто на самом деле будет обеспечивать продовольственную безопасность и отправлять излишки сельхозпродукции на экспорт.

Кто выпивает более 3,5 млн тонн молока?

Как институт ЛПХ возник в начале 30-х годов прошлого века. Он шел рука об руку с такими уникальными и трагическими явлениями сталинского времени, как институт «прописки» и массовый голод на селе. Собственно, голод в сельской местности и возник по двум причинам: ввиду запрета заниматься аграрным бизнесом и принудительной «прописки» в селе. То есть люди не могли заработать себе на хлеб, но и не могли уехать в города, потому что была запрещена возможность свободного перемещения. Начался голод. И как реакция на него была придумана и разрешена форма микрособственности в виде личных подворий. Просто чтобы не умереть от голода.

Шли годы, сменялись поколения. Что-то трансформировалось – как «прописка», превратившаяся в регистрацию, а что-то нет, оказавшись более застывшим и неизменным явлением. До сих пор ЛПХ – это, прежде всего, возможность прокормить самих себя, свою семью. Особенно положительно личные приусадебные участки сработали в период тяжелых 90-х, когда люди могли опереться на свои личные хозяйства, находящиеся в сельской местности или черте города.

Но способны ли держатели личных подсобных хозяйств обеспечить внутренний рынок сельхозпродукцией, не говоря уже об ее экспорте? И если экспорт и ЛПХ – понятия несовместимые, то мы продолжаем находиться внутри сконструированного мифа о том, что хозяева огородов и пары голов скота в массе оказывают доминирующее влияние на внутренний рынок продуктов питания. И помогает этому официальная статистика, с которой необходимо что-то делать.

Об этом лучше всего на недавнем совещании у вице-премьера правительства – министра сельского хозяйства Умирзака Шукеева говорили сами фермеры. Так, утверждается, что производство молока в Казахстане в основном мелкотоварное: согласно данным Комитета статистики Миннацэкономики РК, за 2017 год производство молока в стране составило 5 млн 459 тыс. тонн. Из них 4 млн 78 тыс. тонн, или 75%, якобы обеспечили личные подсобные хозяйства населения.

Но почему это фейк, которому не стоит верить.

«В Казахстане наметилась резкая нехватка молока. Однако официальная статистика показывает совершенно другие цифры –  свыше 5 млн тонн молока. Именно такое количество молока производится в нашей республике ежегодно, если верить статданным. Но на переработку поступает только 1 млн 400 тыс. тонн молока в год. Вряд ли разница в более чем 3,5 млн тонн молока выпивается самими производителями. Поэтому предстоит разобраться, куда девается остальное молоко. И существует ли оно в природе», – удивился исполнительный директор ОЮЛ «Молочный союз Казахстана» Владимир Кожевников.

Дело в том, что это несуществующее или загадочно исчезнувшее молоко «производится» личными подсобными хозяйствами. Точнее, безответственно приписывается на местах.

«Про обеспечение страны молоком с личных подворий, которые закрывают якобы 75% рынка – это ложь вопиющая. Почему, да потому что ЛПХ сегодня – это хорошая отдушина для акимов всех уровней. У нас малейший бред сразу же ставят в индексы. В чем прокол программы кооперации ЛПХ? Приняли программу и сразу включили ее в индексы акимов, которым нужно отчитываться. И они отчитывались. Кооперативы не создавались в реальности, а на бумаге. То же самое и с продукцией ЛПХ. Если, например, мое хозяйство сегодня надоило 12 тыс. тонн, то я их покажу, и ни литром меньше или больше. Потому что, если завтра ко мне приедут проверять по выданным субсидиям, меня так ославят, что мало не покажется. А на ЛПХ можно рисовать все что угодно. И они рисуют», – рассказал нашему изданию директор знаменитого ТОО «Агрофирма «Родина» под Астаной Иван Сауэр. 

Как не стало одного миллиона голов КРС

Аналогичная ситуация возникла и в мясной отрасли. Как пояснил нам генеральный директор ОЮЛ «Мясной союз Казахстана» Максут Бактибаев, еще в 2011 году стартовала Программа развития экспортного потенциала мяса крупного рогатого скота (КРС). Она предполагала, что Казахстан, помимо самообеспечения мясом говядины, выйдет на внешние рынки с экспортом его излишек в размере 60 тыс. тонн в год. Но эти показатели не были достигнуты. Для сравнения: в 2017 году мы экспортировали только 5 тыс. тонн говядины, хотя в 2018 году Минсельхоз ставит перед отраслью задачу – утроить показатель, продав за рубеж 15 тыс. тонн мяса говядины. 

«Экспорт мяса в 60 тыс. тонн, почему он не был достигнут? Потому что, когда делали расчеты программы в 2009 году, они базировались на статистических данных, что у нас в стране 7 млн голов КРС. Мы все фермеры и мы все знаем, что приписки по поголовью – это самое легкое, что можно сделать. Потому что в личных подсобных хозяйствах никто не проверяет скот. Поэтому валовый продукт растет за счет этих показателей и виртуальный скот постоянно прибавляется. Так вот с введением полной идентификации скота, которая была проведена в 2011 году, оказалось, что 1 млн голов КРС на самом деле просто нет в наличии. И сразу пошло сдувание показателей. Но как раз этот несуществующий миллион голов и стал препятствием, чтобы физически экспортировать запланированный объем мяса», – поведал Максут Бактибаев.

Он приводит пример, почему следует опираться на организованные профессиональные фермерские хозяйства, а не ЛПХ. По его словам, бизнес в мясном животноводстве ориентирован на то, чтобы завезти в Казахстан племенной скот, который размножится и даст серьезный рост поголовья. Благодаря тому, что профессиональные фермеры завезли в республику 55 тыс. голов племенного скота, их поголовье уже превратилось в 135 тыс. голов КРС. Таким образом, Казахстан уже вышел на самообеспечение по племенным хозяйствам. Мало того, в настоящее время в реальности, а не на бумаге, профессиональные фермерские хозяйства обеспечивают более половины потребностей внутреннего рынка в мясе говядины. И планируется, что в ближайшее время они доведут этот показатель до 70-80% рынка.

Кластерный бизнес или «фермерство на выживание»

Все дело в том, что новая политика Минсельхоза направлена как раз на то, чтобы поддержать субсидиями кооперацию именно профессиональных фермерских хозяйств. Например, в мясном животноводстве это уже естественным путем сложившиеся кластеры: мясоперерабатывающий завод, откормплощадки на 3-5 тыс., а то и 10 тыс. голов КРС, которые выступают в качестве якорей, а вокруг них группируются десятки и сотни малых профессиональных фермерских хозяйств с поголовьем от 100 до 300 голов.

По мнению главы Минсельхоза Умирзака Шукеева – это и есть настоящая, подлинная кооперация. Крупные откормплощадки сдают в аренду малым фермерам племенных быков, обеспечивают их кормами и ветеринарным обслуживанием. Малые фермеры используют предоставленных быков для воспроизводства, затем выращивают бычков и сдают их на откормплощадки. С откормплощадок они отправляются на мясокомбинат, а оттуда товарные партии мяса расходятся по всей стране и отправляются за ее пределы.

Так живет и работает весь мир. В Казахстане уже 30 подобных откормплощадок и порядка 16,5 тыс. замыкающихся на них малых фермерских хозяйств. И субсидии, которые следует выделять этому бизнесу, не должны влиять на конечную цену продукции, то есть это должны быть субсидии на приобретение техники, в инфраструктуру, на удешевление процентных ставок по кредитам.

Что же касается кооперации ЛПХ, то в настоящий момент Минсельхоз занят анализом того, сколько на самом деле таких кооперативов было создано, а сколько оказалось фейковыми.

«В прошлом году было создано около 1 тыс. кооперативов ЛПХ, и эта система была полностью основана на субсидиях. Но мы сейчас видим, что большая часть из этой 1 тыс. кооперативов просто не работает. Это может привести к тому, что начнутся неплатежи, невозврат кредитов, соответственно, возникнет угроза потери домов. Мы в данный момент обсуждаем, как быть дальше. Да, в развитых странах ЛПХ не существует, это явление там называется «фермерство на выживание». И на нем строить эффективный бизнес просто невозможно. Поэтому мы будем стимулировать развитие профессиональных фермерских хозяйств. А ЛПХ, если они готовы сдавать излишки своей продукции, то им следует строить не производственный, а заготовительный кооператив. Заготовители и будут забирать с личных подворий излишки молока и мяса и везти их на переработку. Тем более что для заготовителей уже действует норма о компенсации НДС», – объяснил нам корректировку курса МСХ глава ведомства Умирзак Шукеев.

Концептуальную черту под изменением в подходе Минсельхоза подвел и заместитель председателя «Союза фермеров Казахстана» Серик Ибраев. По его словам, ставка на ЛПХ не оправдала себя не только потому, что личные подворья – это не субъект аграрного бизнеса, у которого нет ни земли, ни кормов, ни ветеринарного контроля, ни возможности формировать товарные партии сельхозпродукции. Но и с точки зрения современного инновационного развития нашего общества, которое полностью согласуется с задачами, поставленными главой государства.

«Если подходить к вопросу с устаревшими лекалами и желать того, чтобы большая часть населения оставалась жить в сельской местности, тогда, возможно, ставка на ЛПХ может быть оправданой. Но если мы исходим из поставленных президентом задач о повышении производительности труда в сельском хозяйстве в 2,5 раза, то сельское хозяйство должно быть профессиональным. Люди могут жить в городских агломерациях и выезжать на работу в фермерские хозяйства вахтовым методом. То есть сельское хозяйство должно быть таким же видом деятельности, как нефтедобыча. К этому сейчас идет весь мир. И мы должны идти вместе с этим процессом», – заключил Серик Ибраев.