Один из главных
приоритетов Евразийского банка развития (ЕАБР) — поиск, взращивание и реализация
трансграничных проектов, которые обладают большим экономическим потенциалом и
оказывают влияние на повышение качества жизни населения и бизнес-среду сразу
нескольких стран региона присутствия банка. Это могут быть проекты в сфере
транспортной инфраструктуры, логистики, водного баланса, энергетики и др. Об
этом председатель правления ЕАБР Николай Подгузов рассказал в интервью
корреспонденту Центра деловой информации Kapital.kz. Также глава банка рассказал о
новой пятилетней Стратегии ЕАБР, обозначил флагманские проекты и подробнее
остановился на особенностях работы банка, акционерами которого на сегодняшний день
являются 6 стран: Казахстан, Россия, Кыргызстан, Армения, Беларусь и Таджикистан.
—Николай Радиевич, давайте начнем с
концептуального вопроса. Зачем ЕАЭС Евразийский банк развития?
— ЕАБР создавался как
институт развития в ответ на потребность наших стран подкрепить
наднациональные, межгосударственные процессы экономической интеграции на
евразийском пространстве за счет поддержки конкретных инвестиционных инициатив.
Тогда, в 2006 году, еще не было ЕАЭС и тем более планов по расширению региона
присутствия банка, но огромный потенциал трансграничных проектов был очевиден.
Инициатива двух президентов — Нурсултана Абишевича Назарбаева и Владимира
Владимировича Путина — создать банк для содействия развитию наших стран за
15 лет не раз доказала свою эффективность, с каждым годом расширяя возможности и
самого банка, и стран-акционеров.
Сегодня в составе ЕАБР
6 стран. Несмотря на относительно небольшой размер нашего банка, в сравнении с
такими институтами, как Всемирный банк, Европейский банк реконструкции и
развития, Азиатский банк развития, вклад ЕАБР по объемам финансирования в
инвестиционные проекты нашего региона уникален. Мы являемся единственным банком
развития с выраженным региональным фокусом на евразийском пространстве и обеспечиваем
экономическую связанность стран. Финансирование ЕАБР дополняет ресурсы
коммерческих банков и других институтов развития, для того чтобы сложные,
капиталоемкие долгосрочные проекты получали путевку в жизнь и в конечном итоге
способствовали повышению уровня благосостояния населения в каждой из стран.
—Каково иметь в качестве акционеров
правительства разных стран? Этоосложняет
или облегчает работу, реализацию проектов затормаживает или, наоборот, помогает
ускорить?
— Представительство правительств
в Совете банка — это, конечно, высочайший уровень ответственности, наши акционеры
очень внимательно относятся к банку и быстро реагируют на его инициативы.
Мы,
в свою очередь, серьезно подходим к отведенной нам роли. Банк участвует в
финансировании масштабных системно значимых проектов в экономиках наших стран,
и поддержка наших акционеров для этих проектов чрезвычайно важна, особенно для
проектов государственно-частного партнёрства (ГЧП), где нашим партнером
выступает то или иное государство. Мы высоко ценим тот уровень поддержки,
который оказывают наши акционеры.
—
Понятно, что ЕАБР финансирует крупные инфраструктурные проекты, которые не
всегда интересны коммерческим банкам. Но такие институты есть в каждой стране.
В чем отличие ЕАБР от других банков развития?
— Во-первых, мы
международная финансовая организация, наднациональный институт развития, то есть работаем по международным стандартам. Аналоги
нашего банка я уже называл выше. Мы
не только применяем лучшие международные практики, наша работа предполагает и
фактически невозможна без участия наших партнеров — это и наднациональные банки
развития, и национальные институты развития, и локальные коммерческие банки. Для
национальных банков развития мы являемся тем звеном, которое связывает работу
институтов в разных странах, обладает глубокой экспертизой, проектным опытом и
пониманием специфики работы в странах Евразийского региона. Зачастую такой
массив информации и экспертизы недоступен для банков, которые, например, не
имеют регионального присутствия во всех наших странах. Для коммерческих банков
мы обеспечиваем дополняемость ресурсов, чтобы в итоге совместными усилиями
сделать больше и дешевле, чем это возможно силами локальных банков без нашего
участия.
То, что мне хотелось бы
видеть в качестве дальнейшего шага, — это сделать ЕАБР общепризнанным знаком
качества, интегратором инвестиционных ресурсов на пространстве ЕАЭС и стран СНГ.
В конце прошлого года мы подписали соглашение о коалиции национальных банков
развития - с Банком развития Казахстана, ВЭБ.РФ, Банком развития Беларуси,
чтобы вместе аккумулировать ресурсы для реализации значимых проектов. В рамках
коалиции мы предоставили кредитную линию Банку развития Казахстана на 5 млрд
руб. Открыли ряд линий Банку развития Беларуси на общий лимит $50 млн. С ВЭБ.РФ
обсуждаем ряд крупных совместных инфраструктурных сделок, в том числе за
пределами Российской Федерации.
—
Каков сейчас инвестиционный портфель?
— Текущий портфель
порядка 4,5 млрд долларов США. В прошлом году мы подписали проекты примерно на
1,1 млрд долларов США. Понятно, что у нас есть и погашения, поэтому прирост
портфеля не всегда соответствует объемам подписания, но это нормально. Мы
заходим в проекты чаще на ранней стадии, когда не все коммерческие банки в силу
жесткого банковского регулирования могут себе это позволить. И мы можем выходить
из таких проектов на стадии, когда банковская система в состоянии их «подхватывать»
и рефинансировать.
2 июля Совет банка утвердил
новую пятилетнюю стратегию ЕАБР. В рамках нее банк сфокусируется на реализации
трансграничных инвестиционных проектов с интеграционным эффектом. Совокупный
объем инвестиций банка за пятилетний период составит 10,9 млрд долларов США.
—
Давайте вернемся к интеграционным проектам. Ранее вы говорили о сквозных
интеграционных проектах — такие проекты есть? Насколько они могут быть
интересны странам и банкам?
— Такие проекты есть. Я
считаю, они очень важны, потому что создают экономический каркас Евразийского
экономического пространства. В общем-то, и ЕАЭС, и ЕАБР работают для того,
чтобы евразийское пространство было более мощным экономически, чтобы жизнь людей
улучшалась, чтобы в конечном
итоге граждане почувствовали качественные изменения: появлялись современные
объекты социальной инфраструктуры, дороги, цифровые системы, экологические
проекты и т. д. Одновременно нужно сказать, что трансграничные проекты — это всегда
сложные проекты, ведь нужно совместить регулирование в нескольких странах,
ГЧП-подходы, оценить эффект для всех стран-участников.
Какие проекты я вижу? Это
проекты в области транспортно-логистической инфраструктуры, например, коридор «Европа
— Западный Китай». Данная транспортная артерия сейчас строится отдельными
участками, но в финале сразу несколько стран получат логистическое
преимущество, единый маршрут, повышающий транзитный потенциал евразийского
пространства. Конечно, новая дорога должна быть совмещена и с цифровыми
технологиями, чтобы товары перемещались без остановки, чтобы мы имели возможность
их маркировки и все бы отслеживалось в цифровом виде, чтобы пассажиропоток был
максимально безопасным и быстрым. Мы участвуем в ряде проектов, которые по данному
маршруту организовываются: «Обход г. Тольятти», Большая Алматинская кольцевая
автомобильная дорога, «Западный скоростной диаметр» в Санкт-Петербурге и
ЦКАД-3, ЦКАД-4 в Москве.
Зачастую подобные межстрановые
проекты витают на уровне идеи «а хорошо бы…». Но чтобы эти идеи превратить в
действующую инфраструктуру, необходимо очень многое: разработать
непосредственно проект, сделать его «банкуемым», привлечь необходимый объем
инвестиций, просчитать все риски и дальше отследить реализацию. Это архисложная
задача.
Проекты не всегда,
особенно на этапе взращивания, рентабельны. Поэтому у нас есть Фонд
технического содействия, который может потратить определенные средства на
подготовку проекта, и это наше преимущество. Мы готовы за такие задачи браться. Мы
не ставим во главу угла прибыль института, наша задача — развитие пространства
и обеспечение экономических интеграционных эффектов. Поэтому наша ниша — не
конкурировать с коммерческими банками за «лакомые проекты», а заниматься
проектной деятельностью. Это не означает, что банк берется за убыточные проекты.
Наоборот, я хотел бы, чтобы те проекты, которые мы с нуля разрабатываем, потом
стали такими же привлекательными для инвесторов, как и множество других.
Приведу в качестве примера
Единую товаропроводящую систему ЕАЭС.
В настоящее время совместно с международной организацией Food and Agriculture Organization (это
структура ООН) мы готовим концепцию Единой товаропроводящей сети, которая будет
способствовать построению эффективной
системы торговли продовольственными товарами без барьеров и ограничений. Работа
проводится как в странах ЕАЭС, так и Республике Таджикистан (страна — участник
ЕАБР), Республике Узбекистан (потенциальная страна — участник ЕАБР). Для этого
мы запустили комплексное исследование товарооборота, торговых балансов
продовольственных товаров, действующей инфраструктуры, транспортно-логистических
коридоров и требований по функционированию оптово-распределительных центров. Будут
также выработаны предложения по созданию Единой цифровой платформы и по
гармонизации законодательства в странах-участницах, проведена оценка
интеграционного экономического эффекта от реализации данного проекта. Среди его
ключевых эффектов — повышение конкурентоспособности производителей
сельскохозяйственной и пищевой продукции, снижение издержек и потерь при
производстве, обработке, хранении и транспортировке товаров, развитие каналов
экспорта. В конечном итоге все это направлено на стабилизацию цен на
продовольственную продукцию, обеспечение населения необходимым продовольствием,
поддержку производителей. Водный комплекс Центральной Азии — еще одна масштабная задача, которую было
бы здорово решить, но к ней не так просто подобраться. Дело в том, что
необходимо реализовать гидроэнергетический потенциал Центральной Азии так,
чтобы была возможность ввести в сельхоз-обращение тысячи гектаров
дополнительных земель.
—А как происходит отбор проектов? Случалось
ли, что банк брался за финансирование проекта, который подходил, возможно, к его
миссии, был интеграционным, но очень рисковым?
— Когда инициаторы
обращаются к нам с проектами, мы помогаем выбрать такую модель их реализации,
чтобы это было надежно и устойчиво. И конечно, все риски просчитываются. Нам
важно убедиться,
что проект действительно будет реализован. Наша задача — поддерживать кредитные качества собственного портфеля, нам бы
не хотелось расстаться со своими высокими кредитными рейтингами. У нас они
выше, чем у акционеров, даже России и Казахстана: Moody's — Baa1, Standard & Poor's — BBB, Fitch —
BBB+,
АКРА — А-.
Мы полностью финансово
устойчивы, можем обеспечить непрерывность проектной работы и выполнение
долгосрочных планов даже с учетом непредвиденных событий и системных шоков,
каким стала для наших экономик, например, пандемия COVID-19.
—
В целом каким был 2020 год для банка?
— Очень интересным. Для
всего рынка прошлый год стал стресс-тестом, для нашего портфеля тоже. И этот
стресс-тест показал, что мы в минимальном объеме почувствовали ухудшающееся
кредитное качество на фоне пандемии.
—
Заемщики просили отсрочек?
— У нас был ряд
заемщиков, которым мы сознательно пошли на некоторое смягчение условий, войдя в
их положение. Возникали, например, объективные сложности с подготовкой
финансовой отчетности или другие нарушения, которые предполагали в обычном
формате какие-то штрафные санкции, но мы их не применяли. Каких-то дефолтов по
портфелю у нас фактически не случилось. Только по одному кредиту мы отсрочили
платежи, это был проект, который объективно в условиях пандемии невозможно
вывести на окупаемость по запланированному графику. Даже этот проект после
незначительной адаптации сейчас выходит на нормальную траекторию возвратности.
—
Как в это время была организована работа с акционерами?
— Конечно,
государства-участники ожидали от международных банков развития поддержки и
оперативной помощи в преодолении этих последствий. Хотелось бы отметить, что
банки развития во всем мире сработали на опережение с учетом нарастающего
масштаба пандемии и ответили на вызов COVID-19 комплексом антикризисных мер.
Наши государства-участники, конечно, не стали исключением, и здесь как никогда
усилилась роль ЕАБР в обеспечении экономической устойчивости, поддержке
инвестиционной деятельности, сохранении интеграционных процессов в ЕАЭС.
Как банк развития, мы
определили три приоритетных направления
антикризисной работы. Во-первых,
поддержка действующих заемщиков, предоставление возможности изменений условий
финансирования, в том числе по стоимости кредитных ресурсов, срокам погашения,
по освобождению от требований по нарушениям неденежных условий финансирования и
предоставление дополнительного срока для их выполнения. Во-вторых, понимая важность содействия темпам восстановления
инвестиционной активности, банк не приостанавливал работу по действующим и
перспективным инвестиционным проектам. В течение 2020 года ЕАБР продолжал
финансирование проектов в отраслях, имеющих приоритетное значение для экономик
государств-участников, в том числе в энергетике, транспорте, инфраструктуре. И в-третьих, ресурсы банка
задействовались на антикризисную поддержку пострадавших предприятий в регионе
операций, прежде всего через целевое финансирование банков-партнеров и
инструменты поддержки интеграционного сотрудничества государств-участников.
В целом могу сказать,
что в 2020 году, несмотря на кризисные последствия пандемии COVID-19, банк
выполнял ключевые целевые показатели деятельности. В 2020 году мы
проинвестировали проекты в полном объеме, который изначально планировался,
обеспечили непрерывность проектных процессов.
— Политические ситуации
в Армении и Беларуси наверняка повлияли на работу банка в этих странах.
Проектов новых не было?
— Мы не подвержены влиянию
политической обстановки. Наша задача — стабильно работать в тех странах,
которые являются нашими акционерами. Если одни институты как-то адаптируют свою
деятельность исходя из политических мотивов, мы этими вопросами не занимаемся. С
другой стороны, есть объективные ограничения. Любая турбулентность в стране
присутствия, конечно, повышает риски реализации того или иного проекта. С
Беларусью у нас много интересных проектов и достаточно большой портфель – доля
белорусских проектов порядка 23–24%.
Также, например, наш
цифровой проект «Путешествуй без COVID»
— это первая цифровая платформа ЕАЭС — начинался с «пилота» в России и Армении,
потом присоединилась Беларусь. Сейчас почти все страны-участницы банка
подключены к системе.
В рамках новой Стратегии
мы планируем уделить больше внимания не таким крупным экономикам, как Россия,
Казахстан и, возможно, Беларусь. Мы хотим наращивать проектный портфель в
Армении, Таджикистане, Кыргызстане, доведя совокупный размер инвестиций до
$ 500 млн. Кроме того, планируем разработать отдельные стратегии по каждой
из стран-участниц с учетом макроэкономических характеристик региона.
—
Как вы оцениваете евразийскую интеграцию на данный момент? Есть какие-то сферы,
помимо цифровой отрасли, где недостаточно все поняли перспективы и надо
проработать?
— Все чувствуют и понимают
необходимость развития интеграции и усиления экономик стран за счет этого. Но
бывает так, что возникают и сложности. Бывает, что там, где сталкиваются
интересы разных стран, переговорный процесс буксует. И здесь задача и сила ЕАБР в реальных проектах. Например, таких
как сеть логистических комплексов, которая работает на территории нескольких
стран – это реальный бизнес-кейс. Подкрепленные такими проектами политические
договоренности будут быстрее проходить, и люди будут видеть эффекты от них.
— Назовите флагманские
проекты будущие и прошлые, которые вам хотелось бы отметить?
— Традиционно для
банков развития большая часть наших проектов сосредоточена в фундаментально
значимых отраслях — транспорте, инфраструктуре, энергетике, это порядка
половины нашего текущего портфеля на сегодняшний день. Это те проекты, что непосредственно влияют на
качество жизни людей, на транспортную доступность регионов, на обеспечение
предприятий и жителей энергией, водой, необходимым техническим оснащением и
цифровой инфраструктурой.
Особо хотелось бы
отметить строительство БАКАД в Казахстане — это проект стоимостью более 743 млн
долларов США, где наше участие составляет 135 млн долларов. Еще один
крупный инвестиционный проект развития транспортной инфраструктуры в Казахстане
с нашим участием — строительство и эксплуатация аэропорта Туркестана, стоимость
проекта порядка 165 млн долларов, наш вклад — 134 млн долларов. Мы
также участвовали в реализации знакового проекта газификации Нур-Султана —
строительстве газопровода «Сарыарка». Общая стоимость проекта — 267,3 млрд тенге,
наше участие – порядка 102 млрд тенге, и нашим партнером выступает Банк
развития Казахстана.
Из перспективных
проектов – это реконструкция водовода «Астрахань – Мангышлак» протяженностью
почти 2000 км, который имеет стратегическое значение для всего Казахстана. Это
также финансирование проектов ГЧП по строительству современных,
высокотехнологичных, многопрофильных больниц в 11 городах Казахстана.
В России мы участвуем в
финансировании самого масштабного проекта ГЧП в стране — «Западного скоростного
диаметра», привлекая инвестиции— порядка 360 млн долларов. Хотелось бы
отметить и проект ЦКАД, мы — как участники синдиката — финансируем третий и
четвертый участки ЦКАД, которые непосредственно примыкают к магистралям
коридора «Европа — Западный Китай» в направлении Казахстана. По ЦКАД-3 участие
ЕАБР — 163 млн долларов. По ЦКАД-4 финансирование проектной компании на
общую сумму 35,8 млрд рублей предоставил синдикат банков, включая Евразийский
банк развития.
Особенности, которые
объединяют эти проекты, — масштабность, капиталоемкость и, как следствие,
необходимость объединения усилий и создания коалиции партнеров для их
реализации. Такими мы видим и наши будущие флагманские проекты, в которых — в
нашей целевой модели к 2026 году — роль ЕАБР будет трансформироваться от
статуса младшего партнера к статусу лидера синдикатов с ведущей организационной
ролью. Эту задачу мы определяем, как один из приоритетов развития в нашей новой
Стратегии на 2022–2026 годы.
—
Могут ли другие страны стать участниками банка?
— Конечно, мы готовы
рассматривать заявки. У нас есть процедура принятия новых членов. Она предусматривает
инициацию страны, которая хотела бы вступить, информирование акционеров и
принятие акционерами решения. Вырабатываются условия, оговаривается размер
взноса в уставный капитал. Банк получил официальное обращение от Республики
Узбекистан о проведении предварительных консультаций относительно приема в
состав стран-участниц. В ходе консультаций сторонам предстоит уточнить ряд
параметров возможного участия Узбекистана в ЕАБР, в том числе количество
приобретаемых акций и некоторые другие вопросы. И это не единственная страна,
проявившая желание стать членом ЕАБР.
—Каков на сегодняшний день инвестиционный
портфель банка?
— За последние 3 года
мы вышли на новую траекторию роста, наш текущий инвестиционный портфель за
период 2018–2020 годов вырос почти в два раза — с 2,3 до 4,4 млрд долларов.
В этом году ЕАБР отмечает 15-летие — накопленный инвестиционный портфель за эти
годы составляет 10 млрд долларов. Казахстан
традиционно занимает самую значительную долю в проектном портфеле банка – 37,9%, или 3,9 млн долларов и 85 проектов.
По объему операций, по
состоянию на текущий момент, мы также выходим на досрочное выполнение целей
Стратегии до 2022 года. Очевидно, что ЕАБР уже находится в точке роста, когда банк трансформируется в институт совершенно другого масштаба. Именно такие цели
мы ставим себе на ближайшие 5 лет.
При работе с материалами Центра деловой информации Kapital.kz разрешено использование лишь 30% текста с обязательной гиперссылкой на источник. При использовании полного материала необходимо разрешение редакции.