1. Главные новости
›
2. Эксперты

Самое главное, чтобы экономика не вошла в «спираль»

Эксперты заговорили о возможности промышленной рецессии в Казахстане, если индустриализация будет идти такими же темпами, как сейчас. Итоги первого квартала 2016 года, как известно, оказались неутешительными для промышленного сектора республики. Цифры свидетельствуют о серьезном падении объемов производства в машиностроении, где зафиксировано падение на уровне 30,6%. Горнодобывающая отрасль также просела на 1,5%, произошло падение грузоперевозок железнодорожным транспортом на 5,7%, морским сразу на 39,6% и воздушным на 5,2%, снизились и услуги связи на 4,3%.

В условиях заявленной диверсификации экономики и необходимости скорейшей индустриализации такие показатели явно не внушают оптимизм. О том, как вырваться из сырьевой ловушки и является ли нынешнее проседание промышленности критическим, корреспондент «Капитал.kz» поговорил с Рахимом Ошакбаевым, известным экономистом, экс-вице-министром по инвестициям и развитию Республики Казахстан.

- Чем опасен такой резкий спад промышленного производства для казахстанской экономики?

- Давайте начнем с промышленности, которая, как правило, состоит из множества отраслей. Я могу назвать еще с десяток, оказавшихся в минусовой зоне, но в противовес назову такой же десяток растущих, включая добычу природного газа, руд цветных металлов, строительных материалов, продуктов питания и так далее. Чтобы не было лишь однобокого взгляда на общую картину в промышленности, нужно понимать, какие именно отрасли стали основными драйверами падения на 0,8%, а какие смогли предотвратить еще большее падение. Я полностью согласен, что основной причиной падения промышленности стал спад в машиностроении на 30,6%, без него промышленность бы оказалась в плюсе на 0,6%. Эффект этого спада превысил аналогичный от сокращения добычи сырой нефти и железных руд следующих «виновников в списке» в 3 раза. С другой стороны, нам очень помог прирост цветной металлургии на 11,6%, добычи руд цветных металлов на 10% и производства продуктов питания на 4%. Без этого прироста общее падение промышленности составило бы уже 2,7%. Остальные отрасли показывали разную динамику, но их вклад менее значителен. Однако все это актуально, если опираться на официальную статистику, которая теперь подотчетна министерству, отвечающему за развитие национальной экономики. Возможен конфликт интересов; к сожалению, мы еще не выработали альтернативные методы проверки официальной информации. Вполне возможно, что спад в транспорте и связи более точно отражает текущую ситуацию, так как замедление экономической активности в первую очередь сказывается на них, а также на торговле и коммунальных услугах, которые, к слову, также сокращаются.

- Какой может оказаться судьба программы индустриализации в Казахстане в условиях такого резкого падения обрабатывающих отраслей?

- Спад в промышленности на самом деле не такой резкий. По итогам 2015 года он был вовсе -1,4% в реальном выражении. Но настораживают два момента. После кризиса 2008-2009 годов корреляция между динамикой ВВП и промышленностью усилилась, поэтому в случае продолжения негативной ситуации в реальном секторе, возможно, что экономика может затормозиться окончательно, а по факту уйти в минусовую зону.

С другой стороны, те риски и шоки, которые произошли в 2015 году, включая переход к новой денежно-кредитной политике, еще не полностью реализовались. Вполне возможно, что последствия наступят именно в этом году. Самое главное, чтобы экономика не вошла в «спираль», когда спад возможно будет остановить уже с гораздо большими финансовыми потерями.

- Получается, что недиверсифицированная экономика Казахстана в условиях стагнации производства может еще больше стать зависимой от нефти, при этом и в нефтянке дела идут не так хорошо, как хотелось бы?

- Что касается диверсификации экономики, то здесь как раз все наоборот. Именно благодаря падению нефти, чисто технически, доля горнодобывающего сектора у нас снизилась до исторического минимума – 12,9% по итогам 2015 года. Еще в 2014 году она была 14,7%, а в 2010-м – вовсе 19,5%. Услуги растут. А для программы индустриализации наступил идеальный период и дальнейшая динамика обрабатывающей промышленности зависит именно от того, что мы будем делать с промышленной политикой. Безусловно, денег в бюджете стало гораздо меньше и под угрозой не то, чтобы политика диверсификации, а социальные и общие функции государства.

У нас из-за несбалансированности бюджета и его непозволительных расходов с прошлого года истощается Национальный фонд. В условиях низких для бюджета цен на нефть, что является наиболее вероятным сценарием в среднесрочной перспективе, мы его потратим уже за 4-5 лет, после чего придется резать расходы бюджета минимум в 2 раза, но уже сразу. Если же реализуются более нежелательные сценарии с повторным «спасением» финансового сектора, квазигосударственных компаний, а также выплаты внешнего долга, то его может не стать уже к концу следующего года. Но здесь запрятано глубоко въевшееся в сознание людей заблуждение о том, что государство должно потратить огромные деньги на индустриализацию, на строительство новых заводов, которые «диверсифицируют нашу экономику».

- То есть перед Казахстаном стоит серьезная дилемма: в условиях низких цен на нефть нужно как можно скорее развивать промышленность, проводить индустриальные программы, но денег на это нет, так как сократились доходы от сырья.

- Неправильные ожидания процесса, а не результата, в том числе способствуют бесконечному поиску «новых проектов и инициатив», чтобы продемонстрировать общественности. Необходимо понимать, что проекты делает и должен делать частный сектор, государство же устанавливает простые, понятные, прозрачные «правила игры», обязательные к исполнению всеми без исключения, а также создает соответствующие условия, так называемые public goods.

Инвестиции в основной капитал только в обрабатывающей промышленности в 2010-2014 годах составили 3,5 трлн тенге, а на 2015-2019 годы, по подсчетам, необходимо вовсе 7 трлн тенге. У государства нет и не будет таких средств, это только частные и иностранные инвестиции. Но чтобы они пришли, им нужны простые вещи – доступные рынки сбыта, более низкие издержки, чем в других странах, благоприятный инвестиционный климат.

Все эти моменты в феврале текущего года мы прописали в новой редакции ГПИИР. Цель была изменена на «создание условий для повышения конкурентоспособности обрабатывающей промышленности», меры поддержки были ориентированы на рынки сбыта и снижение издержек. Мы вычистили все лишние целевые индикаторы, оставили только экспорт, производительность и частные инвестиции.

Значение экспорта особенно важно, акцент следовало поставить намного раньше. Отчасти из-за этого мы сегодня имеем проблемы и с экономикой, и с обрабатывающей промышленностью. Экспорт обработанной продукции давал бы нам валютную выручку, в противовес нефти, что балансировало бы наш платежный баланс и курс тенге, ослабление которого произошло бы в меньшей степени. Так как экспорт не акцентировался, большинство наших предприятий и новых проектов ориентировались на внутренний рынок, получая тенговую выручку, но имея значительные валютные издержки на импорт. Вполне предсказуемо, что после девальвации бизнес, построенный на этой модели, оказался не у дел. По сути, стабильный курс во многом способствовал ложной индустриализации, когда тенговая выручка была фактически валютной, государство помогало со сбытом, проблем не было. Однако во многом не понятно мнение, что девальвация убила индустриализацию. Видимо, общество еще не совсем понимает, что конкурентоспособность была искусственной, а курс – это просто отражатель позиций страны в мировой торговле.

- С другой стороны, без развитой индустрии выжить при таких ценах на нефть будет крайне сложно и страну может ждать рецессия. Какой выход есть в этой ситуации? Например, активнее развивать сервис, туризм, отрасли, требующие меньше вложений?

- Я бы не стал искать новые сектора, которые менее капиталоемкие, но по-прежнему спасут нашу экономику. Считаю, что в стране еще есть значительные резервы для роста без больших капиталовложений. Ответ всему – устранение неэффективностей, барьеров, хотя бы тех, что на поверхности. Нас дальше будут двигать не сектора, а новый бизнес-климат.

Главой государства и правительством заявлен пакет реформ, действительно способствующий дальнейшему росту. Людям тяжело это понять, мы привыкли видеть конкретные проекты, но драйвером будет именно новая среда – либерализация, демонополизация, развитие конкуренции, снижение участия государства в экономике и прочее. Как только с рынка уйдут «слоны», инициативу в свои руки возьмет малый и средний бизнес. Я больше чем уверен, что простой повсеместный доступ ко всей информации для принятия решения, информированность бизнеса и всего населения снизят издержки на ошибки, эффективно перераспределят ресурсы – то, что государство все пытается сделать через посыл сигналов, и окажут больший эффект, чем отдельные индустриальные проекты.

- Какие прогнозы относительно промышленного производства в Казахстане вы могли бы дать?

- Прогнозы по промышленному производству давать сложно, так как все зависит от внешних рынков и решений по нашей денежно-кредитной политике. Во-первых, обрабатывающая промышленность в силу логистических ограничений – продукт региональный, мы зависим от близлежащих соседей – России и Китая, где ожидается спад. Во-вторых, текущие процентные ставки делают инвестиции невыгодными, так как стоимость капитала в конечном итоге превышает внутреннюю норму доходности. Скорее всего, мы будем наблюдать дальнейшее падение реального производства, а также большую специализацию промышленности на традиционных секторах – добыче, цветной металлургии и продуктах питания.