Ведомости: Кризис только начинается, а вкладываться надо в развивающиеся страны
Выступая на открытии конференции World Money Show (американская компания MoneyShow ежегодно проводит 17 инвестконференций в че...
Выступая на открытии конференции World Money Show (американская компания MoneyShow ежегодно проводит 17 инвестконференций в четырех странах), Меррин Сомерсет-Уэбб, главный редактор журнала MoneyWeek, показала динамику ставки Банка Англии с 1700 г. Никогда, даже во времена войн и депрессий, она не была такой низкой, как сегодня. «В нынешней ситуации нет ничего нормального, и она останется такой еще несколько лет: политические лидеры дезориентированы, и никто в мире не знает, что делать», — подчеркнула Сомерсет-Уэбб.
Годы неопределенности
По «Бизнес-барометру» — опросу менеджеров 1500 компаний из разных стран и секторов, проведенному Financial Times и The Economist (почти у половины компаний годовой оборот превышает $500 млн), — 53% респондентов в ближайшие полгода ожидают ухудшения ситуации в мировой экономике, 32,7% полагают, что она не изменится, 14,3% ждут улучшения (в августе ухудшения ждали 33,7%, в мае — 19%).
Экономисты Кеннет Рогофф и Кармен Рейнхарт в книге «На этот раз все будет по-другому» пишут, что на преодоление последствий полномасштабного кризиса уходит в среднем семь лет — это в том случае, если восстановление экономики стимулируется экспортом.
Но выход из нынешнего кризиса займет больше времени, заявил на конференции Мартин Вулф, главный экономический комментатор Financial Times и член британской правительственной комиссии по банковскому регулированию: экспортный потенциал США и Европы невелик, потому что развивающиеся страны более конкурентоспособны во многих областях, а Китай, с 2009 г. крупнейший экспортер в мире, продолжает удерживать курс юаня на низком уровне.
Надежда только на ЕЦБ
Кризис в еврозоне — это мировой кризис в миниатюре, считает Вулф: он перешел из частного долгового сектора в государственный; рынок госдолга стал неликвидным из-за ухода многих участников; нет возможности рефинансировать долг. Если новое правительство Италии (см. стр. 03) не пойдет на радикальные реформы, стране, скорее всего, понадобится финансовая помощь. Ей нужно ежегодно привлекать 300-400 млрд евро, а рефинансировать долги по таким ставкам, как сейчас (выше 6%), невозможно. В Европейском фонде финансовой стабильности осталось около 250 млрд евро, а у решения лидеров ЕС увеличить фонд до 1 трлн евро нет практического обоснования. Единственный выход — чтобы Европейский центробанк начал скупать гособлигации в неограниченных количествах, считает Вулф. В более далекой перспективе это стимулирует инфляцию, поэтому Германия, которая очень ее боится, пока противится такому решению.
Инфляция в 4-5%, которая может стать следствием массированной скупки гособлигаций ЕЦБ, — это не катастрофа, считает Пол Хилл, управляющий директор PMH Capital, гораздо более тяжелые последствия будут у развала еврозоны.
Когда страна теряет доверие рынка, ей нужно не менее года, чтобы его вернуть, а без поддержки рынка ее госдолга в этот период она станет неплатежеспособной, пишет в статье в Financial Times «Почему дни Италии в еврозоне могут быть сочтены» Нуриэль Рубини, профессор экономики Stern School of Business Нью-Йоркского университета. «Лишь если ЕЦБ станет кредитором последней инстанции, скупая европейский долг без ограничений, и снизит процентную ставку до нуля, то вкупе с падением курса евро до паритета с долларом, фискальным стимулированием в ведущих странах еврозоны и ужесточением финансовой политики на периферии можно будет предотвратить катастрофу», — считает Рубини.
Без ЕЦБ не обойтись, согласна Сомерсет-Уэбб, но сегодняшняя дефляция через несколько лет сменится гиперинфляцией — из-за роста денежной массы и увеличения скорости обращения денег: люди станут активно тратить дешевеющие деньги.
Правительства всегда инфляциировали избыточный долг, обесценивая деньги, напоминает Джулиан Мэйо, содиректор по инвестициям Charlemagne Capital (активы Charlemagne — $2,5 млрд): на рубеже нашей эры содержание серебра в римских монетах было около 95%, к концу I в. н. э. — около 50%, а к концу III в. его в монетах почти не осталось.
Во что инвестировать
Большинство экспертов затрудняются давать прогнозы, но из их комментариев четко выделялись несколько долгосрочных инвестиционных тем. Предпочтение инвесторы отдают компаниям, платящим высокие дивиденды, — они обеспечивают стабильный доход в нестабильные времена — и инвестициям, ориентированным на быстрый рост потребительского сектора в развивающихся странах.
Благодаря глобализации 3 млрд человек переходят из бедности в средний класс, что порождает гигантский потребительский бум, отмечает Йон Триси, стратег по глобальным инвестициям Fullermoney.
Отыгрывать потребительскую тему можно по-разному, говорит Нэйт Вейсхаар, старший аналитик Motley Fool (UK): например, отличные перспективы у крупнейшего пенсионного управляющего Чили Provida или бразильской Sul America Insurance, бизнес которой растет благодаря тому, что увеличивающийся средний класс все больше страхует автомобили, жилье и жизнь.
По данным МВФ, в 1990 г. доля развивающихся стран в мировом ВВП (по паритету покупательной способности) составляла 31% против 69% у развитых стран; в 2016 г. это соотношение будет 54 к 48%. До 2000 г. ВВП развитых и развивающихся стран рос примерно одинаковыми темпами, но затем развивающиеся вырвались вперед, и их ВВП удваивается (и будет удваиваться, по прогнозам МВФ) каждые 11 лет.
Речь не только о Китае и странах БРЮКИ, но и о так называемых пограничных рынках — из экономического небытия выходит около 100 стран Азии, Африки, Ближнего Востока, указывает Слим Фериани, генеральный директор Advance Emerging Capital: «Я не знаю, как поведет себя рынок Вьетнама в ближайшие 6-12 месяцев, но у него отличные перспективы на 6-12 лет».
Впервые в истории компании из развивающихся стран в целом платят более высокие дивиденды, чем компании из развитых, подхватывает Мэйо: дивидендная доходность чешских акций — 7%, высокие показатели также у польских и бразильских бумаг. «Портфель акций с развивающихся рынков с высокой дивидендной доходностью дает вам стабильный приток наличности и перспективы роста капитала, — говорит он. — Если компания демонстрирует, что готова долгое время делиться с акционерами, мы готовы в нее инвестировать».
Отношение капитализации к прибыли (P/E) у развивающихся рынков сейчас около 9, а среднее историческое значение — 13-14, продолжает Мэйо.
Самый дешевый рынок, пожалуй, российский, считает Фериани, — с P/E около 5. «Все сейчас терпеть не могут Россию, может, поэтому стоит в нее вкладываться. Да, коррупция высока, высоки политические риски и риски корпоративного управления, но они учтены в столь низких ценах, — говорит Фериани, у которого $100 млн из $750 млн вложено в фонды, управляющие российскими акциями. — Можно ожидать хорошего роста рынка после вступления России в ВТО. В Китае и Вьетнаме рынки были на подъеме в течение двух лет после их присоединения к ВТО».
Коррупция есть во многих странах, но для инвесторов важно, улучшается ли ситуация: в Индии, например, — да, а в России, похоже, нет, полагает Триси. «Тому, кто хочет получить потенциально высокий доход при высоком риске, Россия, наверное, подходит, — говорит Хилл. — Но там очень серьезные проблемы с корпоративным управлением, многое, например деятельность “Газпрома” , зависит от нескольких политиков. Многие потеряли деньги в России и не хотят туда возвращаться».
Именно из-за проблем с корпоративным управлением и высоких рисков в развивающихся странах Хилл рекомендует отыгрывать их рост не непосредственно на их рынках, а через инвестиции в акции транснациональных корпораций, например австралийских горнодобывающих компаний, таких как BHP Billiton, активно экспортирующих в Китай. И это одна из особенностей взгляда многих аналитиков и инвесторов.
Несмотря на их оптимизм, собственно до развивающихся рынков может дойти гораздо меньше денег. Именно вложения в акции западных компаний, активно работающих в развивающихся странах, по результатам многих выступлений на конференции сформировались как основная инвестиционная тема. «Я полностью поддерживаю тезис о перспективах китайской экономики и рынка, но инвестировать туда безопаснее через транснациональные компании, получающие в Китае большую долю выручки, такие как Danone, Roche, BMW», — уверяет Джеймс Биван, директор по инвестициям CCLA Investment Management.
Улучшение будет не в мировой экономике, а в отдельных компаниях, которые фактически превратились в автономии, не зависящие от правительств своих стран и экономически противоположные им, — с низким долгом, отличным балансом, присутствием по всему миру, полагает Триси: «McDonald's — компания, фактически неподвластная “медвежьему” рынку. Другие компании, ориентированные на быстро растущие потребности развивающихся стран, — Unilever, Diageo, Burberry, Starbucks, Royal Dutch Shell, Rolls-Royce». И эти компании платят высокие дивиденды, подчеркивают эксперты.
Похожий взгляд и у руководителей многих из этих компаний, свидетельствуют данные «Бизнес-барометра» (почти 30% компаний из участвовавших в опросе работают более чем в 25 странах). Хотя большинство и ждет ухудшения в мировой экономике, ухудшения в своей компании ожидает лишь 17,8%, 39,4% полагают, что ситуация не изменится, а 42,8% надеются на лучшее
www.vedomosti.ru