1. Главные новости
›
2. Бизнес

«Мясные короли» Казахстана — кто они?

История становления мясной отрасли Казахстана по-своему также увлекательна, как и развитие нашей нефтяной промышленности. С той лишь разницей, что о ее перипетиях и «кейсах», о родоначальниках и «мясных королях» известно немного меньше, ведь точкой отсчета профессионализации мясного фермерского дела считается 2009 год. Максут Бактибаев — предприниматель, стоявший у истоков мясной промышленности страны, ныне возглавляет крупнейшее общественное объединение производителей отрасли — «Мясной союз Казахстана». Он не уверен, что его можно назвать «королем» мясной индустрии, однако о самых влиятельных бизнесменах в этом реальном секторе экономики рассказывает с удовольствием.

Мясные короли, регенты и принцы

У Бактибаева тоже имеется свой бизнес — крупный репродуктор SC Food и пастбища в живописном Аккольском районе Акмолинской области, где пасется несколько тысяч чистопородных черных Ангусов. Несмотря на свой молодой возраст — 33 года, Максут стал первым бизнесменом, который завез в Казахстан этих удивительных животных, идеально подходящих под наш резко континентальный климат. Вообще, первая партия доселе невиданных и диковинных для казахстанских фермеров Black Angus прибыла к нам 11 октября 2011 года из заснеженного штата Северная Дакота в США.& Это были самые первые быки и коровы Бактибаева.

Спустя 10 дней — 21 октября 2011 года вторую партию Ангусов, но только из Австралии, импортировала старейшая компания — холдинг «Зерновая индустрия» из Костанайской области, учредителем которой тогда являлся известный предприниматель Нурлан Смагулов, владелец «Astana Motors» и сети ТРЦ «Mega». Кстати, сам Нурлан Смагулов вышел из мясного бизнеса, когда он не приносил доход. Этот проект у него полностью выкупили бизнесмены Альжан Хабиев, Даулет Ахметкалиев, Кайыржан Наурызгалиев, основавшие впоследствии крупнейший репродуктор «Север-Агро Н» и откормочную площадку «Терра». По итогам 2018 года бывшие партнеры Нурлана Смагулова стали «номером один» в Казахстане по наращиванию инфраструктурного строительства и продажам мяса, в том числе на экспорт. А уже в следующем году их группа компаний обещает стать лидером по поголовью крупного рогатого скота. В частности, речь идет о единовременном откорме, который будут проходить более 20 тысяч голов КРС — Ангусов, Герефордов, Казахских Белоголовых и т. д.

Поэтому Максут Бактибаев отдает именно учредителям костанайских компаний «Север-Агро Н» и «Терра» первое место в рейтинге «мясных королей Казахстана», а на условное второе ставит Нурлана Сагналина — хозяина группы компаний «Актеп» (репродуктор, откормочная площадка и мясокомбинат) из Актюбинской области.

Между прочим, как замечает глава «Мясного союза Казахстана», пути в мясную отрасль у многих предпринимателей были неисповедимы. Если костанайские бизнесмены изначально хотели развивать молочное животноводство, а потом так удачно для себя переключились на мясное направление, то актюбинский бизнес Нурлана Сагналина был прежде всего связан с производством алкогольной продукции. И только потом, узнав, что побочный продукт изготовления алкоголя — так называемая спиртная барда в сочетании с другими компонентами служит прекрасным кормом для крупного рогатого скота, он переквалифицировался в животноводы, став в текущем году еще одним крупнейшим производителем и экспортером мяса.

В свою очередь, владельцы агрохолдинга «Атамекен-Агро» из Северо-Казахстанской области пришли в сельскохозяйственный и животноводческий бизнес из финансового сектора. Глава «Атамекен-Агро» Кинталь Исламов — бывший председатель правления АО «Астана-Финанс». Его пример как никакой другой ясно символизирует простую истину наших дней: финансовый сектор переживает не лучшие времена, тогда как аграрный животноводческий бизнес, наоборот, находится на подъеме.

Ну, а приход самого Бактибаева в животноводство точно не был усыпан розами, а если и был, то розы эти больно кололи своими шипами.

Как набивались синяки и шишки

— Еще десять лет назад я занимался бизнесом в сфере строительства: это проекты коттеджных городков и возведения арматурного завода. Я даже не помышлял о сельском хозяйстве, не разбирался в животноводстве. Да и не было тогда, как бы правильно выразиться, «нового взгляда» на агропромышленный комплекс. Были устаревшие модели развития по наитию, по инерции: с советского времени досталось большое хозяйство и с ним необходимо что-то делать, дай Бог, чтобы не развалилось, а искать новые подходы, проводить нестандартные реформы никто не хотел. К тому же, многие сильно боялись общественного мнения, порой безграмотного, часто неадекватного современному этапу развития. Мне кажется, что ничего не изменилось бы, если бы в «КазАгро», а затем министерстве сельского хозяйства не было бы такого человека как Асылжан Мамытбеков. Он с самого начала продвигал эти идеи, поддерживал новые проекты в животноводстве, всегда отличался глобальным, стратегическим видением. Да и мог все это отстоять, когда казалось, что многие вокруг были против и занимали откровенно недружественную позицию, — делится Максут Бактибаев.

-Ну, а что же подвигло именно вас неожиданно поменять вид деятельности: от строительства арматурного завода до возведения откормочных площадок для КРС?

-Вмешался случай. Так как я знал английский, меня попросили быть переводчиком у одного иностранного гостя — гражданина Франции. Он приехал в Астану, искал соинвесторов, вышел на моих партнеров и предложил им проект строительства современной откормочной площадки. Он все очень красиво и складно рассказывал: подчеркнул, что во Франции у него имеется своя ферма для мясных коров породы Шароле, просчитал всю экономику, финансовые затраты и прибыль и сказал, что все спроектирует сам и продолжит осуществлять управление.

К сожалению, он оказался обычным мошенником. Или талантливым мошенником, каких немало в мире. Некоторые из них пользуются ситуацией: в Казахстане хватает денег, а вот с профессиональными кадрами в разных отраслях имеются проблемы. Это притягивает разношерстных проходимцев, которые таким образом стараются заработать «легкие деньги». Они приезжают в Казахстан, пользуясь своим иностранным статусом, рисуют воздушные замки, получают под проекты финансирование, а потом исчезают.

Однако, в нашем случае, мы все же решили довести дело до ума. Да, этот человек нас «кинул» (как потом выяснилось, никакой фермы Шароле во Франции у него нет), но все же мы вознамерились построить откормочную площадку своими силами или поискать других партнеров. Ну, а раз я выступал переводчиком и неплохо знал английский язык, мне и поручили взять на себя ответственность по строительству первой в Казахстане откормочной площадки и репродуктора.

Тогда я и приступил к тщательному изучению материала. Вначале отправился во Францию, где лишь убедился, что французский опыт животноводства для нас не подходит. Не подходит все: от капитальных затрат на строительство ферм до самих пород Шароле. Да, эти коровы замечательные — крупногабаритные и дающие большой выход мяса, но и отел у них ужасно тяжелый. Во Франции, где традиционно фермеры-животноводы владеют маленькими фермами семейного типа, тяжелый отел, при котором плод весом в 36−40 килограммов с трудом выходит на свет, как-то нивелируется: хозяин с подручными успевают помогать всем коровам. У нас же, если речь поначалу шла о строительстве репродукторов и откормочных площадок на несколько тысяч голов, это было просто нереально. И потом, нельзя сравнивать французский и казахстанский климат. Поэтому нам нужен был четкий бизнес-план, как я уяснил для себя: морозоустойчивые животные, обязательно с легким отелом (плод, новорожденный теленок должен быть маленький, чтобы корова могла самостоятельно без посторонней помощи отелиться) и такие неприхотливые «звери», для которых не надо на зиму строить серьезные укрытия и капитальные строения.

И вот когда я поехал в США, где в Северной Дакоте познакомился с братьями Прайс — Филом и Биллом, когда я увидел их фермы, изучил всю технологическую цепочку американского хозяйства, открыл для себя Черных Ангусов, идеально подходящих для нашего климата, тогда я воскликнул: «Эврика!»

Хотя скажу, что и здесь без трудностей не обошлось. Американская компания, которую мы наняли для проектирования первой откормплощадки в Казахстане, тоже «напроектировала» нам все не так, как нужно. В общем, наш путь проходил через тернии к звездам, и комом оказался не один блин. Лишь с третьей попытки мы нашли идеального специалиста, за которого потом и вцепились. Сейчас он уже спроектировал для казахстанских бизнесменов 20 откормочных площадок. Это гражданин США, с которым мы продолжаем плодотворное сотрудничество.

Дьявол в деталях… или в правильном переводе

— Мы почти параллельно построили и ввели в эксплуатацию два репродуктора и откормочные площадки: одну — мою «SC Food», другую — компании «Kazbeef» в Акмолинской области. В эти дни «Kazbeef» — это чрезвычайно успешный и почти интегрированный проект: помимо племенного хозяйства и откормплощадки, компания обзавелась собственным мясокомбинатом. Между прочим, ее руководитель, как и я, тоже волею судеб начинал как переводчик, помогая на переговорах между американскими инвесторами и нашей стороной. Я потом начал шутить по этому поводу, что путь на вершины мясного бизнеса лежит через правильность перевода, — рассказывает собеседник.

— Но ведь это очень симптоматично: передовых знаний, как таковых, о современной отрасли мясного животноводства у нас не было и только «переводчики», вынужденные вдумчиво разбираться в каждом слове, быстрее всех их восприняли.

— Да, но еще это говорит о том, как важно быть открытым всему миру и сколь огромен технологический опыт развитых стран. Мы, даже обучаясь самостоятельно, объективно неспособны быстро освоить все знания и дать результат, а вот работая в тандеме, в партнерстве с иностранными специалистами и инвесторами, мы сможем скорее добиться технологического прорыва в том или ином направлении. Я даже не стану сейчас употреблять слово «инвестор», так как оно иногда сбивает с толку: от наших иностранных партнеров, прежде всего, нужны технологии и связи в глобальном мире, а затем уже инвестиции. Вот вы видите: мы еще к 2010 году не знали, как правильно строить откормочные площадки, а теперь знаем и умеем, потому что грамотные специалисты приехали к нам из-за рубежа и передали нам свой опыт. По аналогичному пути мы идем сейчас и в отрасли мясопереработки. Она на порядок сложнее, чем проектирование и возведение репродукторов и откормплощадок.

Да, конечно, мы можем сами построить сеть мясокомбинатов, но сможем ли мы затем продавать с них мясо за границу? Будут ли наши откормочные площадки поставлять на них свой скот на убой? Вот на эти вопросы предстоит ответить, прежде чем вложить деньги в мясопереработку.

И получается, что крупные транснациональные компании в мясоперерабатывающей промышленности могут построить такой мясокомбинат, куда станет выгоднее продавать свой КРС по той простой причине, что с одной головы ТНК всегда зарабатывают больше, чем их более слабые конкуренты. У них имеется линейка продукции, безостаточное производство и «проходимость» (например, 300 голов на убой за смену против мощности в 100 голов), а значит они всегда предложат за голову более выгодную цену. К тому же, как компании с разветвленной сетью филиалов, они всегда сумеют реализовать свое мясо. Поэтому-то наши крупные откормочные площадки иногда продают живых быков на убой в соседнюю с Казахстаном Оренбургскую область РФ, где действует «Orenbeef» — мясокомбинат ТНК «Inalca» итальянской Cremonini group. И именно поэтому Минсельхоз сейчас заводит эти транснациональные компании в Казахстан, чтобы осуществить следующий этап мясного проекта — создание сети ультрасовременных мясокомбинатов, чтобы замкнуть полный цикл.

Благодаря работе иностранных специалистов мы научились строить откормочные площадки, а сейчас будем учиться реализовывать проекты в мясопереработке — более сложной технологической сфере. Как только мы завершим этот этап, мы с уверенностью заявим о себе на глобальном рынке в партнерстве с иностранными ТНК.

Если в людях нет веры, то и бизнес они не построят

— Хорошо, но если вернуться к проектам «откормочников», то ведь там — у вас, в «Kazbeef», «Терра» или «Актеп» трудятся в основном свои работники и специалисты. Как дела обстоят с ними, готовы ли они подстраиваться под новые реалии?

— Вы затронули очень болезненный вопрос. Мы столкнулись с вакуумом специалистов, да просто хороших работников, как только принялись осуществлять наш проект «SС Food». Это тоже своего рода вызов и как ты на него ответишь, многое может предопределить. Раньше я думал, что если придешь открывать проект в сельскую местность, то получишь, допустим, 2 тысячи готовых рабочих рук. Но теперь я понял, что скорее всего тебя ждет всего 2,5 человека.

Бывало и откровенно враждебное отношение местных жителей ко всему новому: к бизнесу, к иностранцам, к неким пришлым элементам. Например, вначале мне выделили землю в одной из местностей Коргальджинского района Акмолинской области. Там жители, прослышав, что мы собираемся организовывать крупное мясное хозяйство, пасти свой скот, встретили нас в «штыки». Аргументы были такие: это наша земля, мы тут живем (хотя это была уже частная собственность), ничего здесь не нужно делать, если не «уберетесь», мы вас будем «поджигать». Нам, действительно, пришлось уйти подобру-поздорову.

Только потом мы сумели получить землю в Аккольском районе, где ситуация была более благоприятная. Я это связываю с тем, что на этом месте раньше, еще в советское время действовали большая молочно-товарная ферма в 5 тыс. голов и овцеводческое хозяйство на 20 тыс. голов. И менталитет людей был уже другим. Мы это сразу почувствовали. Хотя справедливости ради скажу, что от бывшего совхоза уже практически ничего не осталось, а многие местные жители, которые работали в нем, разъехались кто куда. Из старых кадров осталось всего три человека, которых я и взял на работу.

Но, опять же, мы столкнулись с другой проблемой: полная апатия и неверие людей. После распада того старого хозяйства, резкого удара по экономическому укладу жизни, миграции и т. д. местные люди совсем разуверились во всем. Это наложило свой негативный отпечаток: они стали жить одним днем, совсем не думая о будущем, в негласных правилах были и такие, что можно украсть, обворовать, стащить что-нибудь с работы. Мы долгое время страдали из-за такого приобретенного «взгляда на жизнь», боролись как могли. И, честно сказать, только года два назад нам удалось окончательно вытравить это из окружающих, как-то переломить эту психологическую девиацию. Вот и считайте: в 2011 году мы впервые завезли скот, а года два как у нас получилось реально сплотить людей, избавить их от недоверия и подвоха, подвигнуть их к вере в свое дело и в будущее. Я тогда еще понял, насколько сильна потребность человека в «вере», в «доверии». Не будет веры и доверия, не будет и никакого дела, не будет и будущего.

— Это очень сильные слова, но их справедливость постоянно доказывается самой жизнью. Это может подтвердить и упомянутый вами Асылжан Мамытбеков, продвигавший мясной проект в Казахстане еще со времен работы в «КазАгро» и испытавший на себе не один шквал критики и недоверия.

— Я скажу так: главное, чем хорош этот страновой замысел, эта идея, облеченная в государственную программу развития мясного животноводства, — это то, что она ставит в центр, прежде всего, самого фермера. Она дает ему возможность совершенно по-другому взглянуть на мир, сменить оптику, увидеть те возможности, которых он раньше не замечал. Ведь мы с нашими откормочными площадками, племенными репродукторами, мясоперерабатывающими заводами, хоть, безусловно, важные составляющие и компоненты госпрограммы, но без малого профессионального фермера, способного вырастить и выходить 100 телят, вряд ли далеко уйдем. На примере тяжелого отела, а по сути — родовых мук у коровы, я вам описал, сколь важен труд рядового фермера на земле.

Напомню, что по замыслу программы таких малых семейных фермеров должно появиться в Казахстане около 100 тыс. к 2028 году, сейчас же насчитывается порядка 20 тыс. подобных фермерских хозяйств.

Мясной проект — это будущее животноводства и Казахстана. Наш возобновляемый источник энергии — 180 млн гектаров пастбищ, которые каждый год производят 90 млн тонн сена (по полтонны с каждого гектара). Если взять в деньгах по 10 тыс. тенге, то получится, что наша страна ежегодно «генерит» до 900 млрд тенге. И если мы не будем утилизировать такие колоссальные объемы через животных с еще большим увеличением стоимости конечной продукции, то будем терять то золото, на котором живем.