1. Главные новости
›
2. Бизнес

Блеск и закат проекта «И.В.Мичурин»

Парень в кожаной куртке и мотоциклетным шлемом под мышкой предлагает занять место напротив. Мы в маленьком кафе, развитием которого он, Евгений Шарабан, занимается сейчас. Но разговор пойдет не об этом заведении. Интересен проект «И.В.& Мичурин», которым Евгений руководил в прошлом и которого ныне уже не существует. Это было сочетание кафе и фермерского магазина. В меню — мясо домашней курицы, кролика, фазана, домашняя сметана, фрукты и ягоды, выращенные в саду, заготовки в банках. «Мы хотели создать фермерский кооператив и именно так себя позиционировали», — уточняет собеседник. Удалось или нет? Для делового еженедельника «Капитал.kz» Евгений Шарабан рассказал о том, как собрал команду «мичуринцев», с чем столкнулся в процессе работы над проектом, какие маркетинговые фишки использовал и почему рынок фермерских продуктов называет теперь не иначе как псевдофермерским.

– Евгений, как появился «И.В. Мичурин»?

– Проект начинался у меня дома на балконе, когда я, проработав полжизни в ресторанной сфере (начинал официантом после школы, был барменом, менеджером, операционным директором), решил совместно с партнерами открыть собственный ресторан. Сама идея зарождалась очень долго и возникла из сложившейся на ресторанном рынке ситуации – квалификации поваров, отсутствия подходящих продуктов. Было желание создать проект, который отличался бы от других. Вдохновился «Гленвиллом» – его открыл австралийский повар Глен Баллис в Москве, и проектом Бориса Акимова и Александра Михайлова LavkaLavka (российский фермерский кооператив, – прим. авт.).

В то время в Алматы начался хайп вокруг фермерской продукции, которую я после «Мичурина» называю псевдофермерской. Все хотели показать экологичность, «цепляли» урывками свои блюда и маркетинговые идеи. «Фермерский цыпленок», кажется, до сих пор у многих есть в меню, хотя он ни капельки не фермерский.

– А какой?

– Бывали на так называемых фермерских ярмарках? Они регулярно проводятся в городе. Видели, там продают курицу – все тушки одинаковые, яйца – специально в помете и тоже один к одному. Продавцы уверяют: домашнее, фермерское. Я задаю им только один вопрос: «А как у вас получается вырастить 20 абсолютно одинаковых по росту и весу куриц?» Когда птица откармливается в домашних условиях, она не может быть как под копирку. Вот вам и фермерские продукты. Один большой фейк.

– Где брали фермерские продукты вы?

– Работали с фермерами напрямую.

– Каким образом? В поисках продуктов объезжали фермы и домашние хозяйства области?

– Да, и мы кайфовали от этого! Приезжаешь за 150 километров от города, тебя встречают как родного: наливают чай с молоком, дают свежую лепешку. И ты разговариваешь с людьми, обсуждаешь их проблемы, знаешь, где чей сын учится, кому что привезти в следующий раз – мешок макарон или, например, дрожжи, или еще что-то. Да, эти люди могут уехать на неделю на той и ты остаешься без продукта – ну и что! Они свободные, они могут себе это позволить. Просто задача – вывести их, их продукцию на рынок.

В поисках интересных продуктов колесили по всей Алматинской области. Могли поехать, например, к черту на кулички, чтобы увидеть, как одна женщина из курдской диаспоры делает чечил, и это стоило того, потому что сыр был настоящий, не как тот сухой, из магазина.

Или ехали, например, в село, где у одной из сотрудниц живет бабушка. Оставляли деньги – она звонила через неделю и говорила: набралось 350 яиц, столько-то творога, столько-то мяса. Покупали курицу в подворье за 3,5-4 тыс. тенге, зато потом готовили настоящий суп-лапшу, с желтым, а не серым бульоном.

За пределы области сами не выезжали, но со временем нам стали привозить продукты со всего Казахстана. Кто-то из знакомых сходил на охоту – и вот у нас уже три фазана, которых мы готовим и предлагаем гостям. Другой знакомый посоветовал ребят из Усть-Каменогорска, которые сами ловят и коптят рыбу. И вот мы получаем раз в неделю коробку свежей копченой пеляди, в Алматы такое не найдешь. Так была построена работа.

– Какой была реакция на концепт – вас приняли сразу или пришлось долго «переубеждать» посетителей?

– Мы столкнулись с тем, что сами люди не подготовлены к фермерской еде. Прежде чем готовить нашим гостям яйца от домашней курицы, приходилось объяснять, чем они отличаются от магазинных. Объясняли, что такое настоящая сметана, что через пять дней она превращается в масло, а не в сыворотку. Нам стали говорить: коровой пахнет. А чем еще должна пахнуть настоящая сметана? Бывало, нам говорили: кого вы обманываете, опять продукты с «Алтын Орды» привезли. Но это нормальная реакция.

Наша задача была вернуть людям вкус детства. Мы брали, например, нерафинированное подсолнечное масло (такое для собственных нужд до сих пор делают в селах), поливали им салат из розовых помидоров. Люди вспоминали, что когда-то так делала их бабушка! Или накладывали сметану на блины прямо на глазах у посетителей. Ставили на стол перед гостями банку домашней сметаны, наша девочка подцепляла густую массу ложкой и очень долго пыталась стряхнуть ее на блин. Мы брали эмоциями.

– И вам удалось на 100% стать фермерским проектом?

– Когда проект открылся, у нас только 20% продуктов были фермерскими. Нужно было срочно что-то предпринять. Заявили о себе в соцсетях. Начали искать, ездить, находить ребят, которые что-то выращивают. С нами захотели работать: кто-то поставлял мясо, кто-то – яблоки… Месяцев через шесть-девять меню «Мичурина» уже на 80% состояло из фермерских продуктов. Было тяжело, от чего-то отказывались. Но гости понимали.

Расскажу случай с кроличьей фермой. Ребята неплохо себя чувствовали, у них было достаточное количество кроликов, хорошее оборудование. Они пытались заходить в большие магазины, в элитные супермаркеты. Но мясо кролика не входит в постоянный рацион казахстанцев. Нет, оно недорогое. 2 тыс. тенге за килограмм – дорого? Ребята обратились к нам, мы начали пробовать. Причем было сделано следующим образом. Мы же были гастрофашистами – это когда берется не лучшая часть туши того же кролика или коровы, а вся туша целиком, и из каждой ее части нужно приготовить какое-то блюдо. И вот – суп-лапша из кролика, ножка кролика, запеченная в хоспере, котлета на манер шотландской из кролика. Через девять месяцев ребята позвонили и сказали: стоп, мы не можем больше справляться с твоим потоком, теперь будем год нарабатывать то, что выращивали. К сожалению, фермеры не могут постоянно обеспечивать поставки какого-то продукта.

– С фермерами было сложно работать?

– Фермеры – не коммерсы. Они должны заниматься тем, что знают и любят – выращиванием овощей, фруктов, птицы, скота и пр. Но ни в коем случае не продавать. Вы хотя бы раз в жизни пытались сбить цену, которую называет фермер? Фермеры обижаются, когда начинаешь с ними торговаться.

Но о чем я бы хотел сказать, так это о том, что фермерство в нашей стране двуличное. Когда столкнулся с этим, увидел, что на самом деле происходит с фермерством в нашей стране. Если ехать в сторону Шымкента, по пути есть поселок, там в каждом втором дворе продают яблоки. Как-то остановился и спрашиваю: почем? Оказалось – 300 тенге за килограмм, 12 сортов. Говорю: «Наверно, из Китая привозите». Мне отвечают: «Сынок, обижаешь. Видишь, во-он сады». Смотрю – там холмики и на них аккуратными рядами деревья. Эти мелкие фермеры не могут прийти в крупную торговую сеть. И в то же время есть крупный агрохолдинг, который может это сделать.

Мои друзья, которые выращивали апорт, в этом году отказались от этого. Это успешные ребята на «рендж-роверах». Они говорят: это такая проблема – не знаешь, как продать свои яблоки, это невозможно. Почему бы не загрузить фуру яблоками вот тех фермеров и не привезти в какую-нибудь торговую сеть? О каком фермерстве мы говорим?

Мелкие фермеры не знают, как выйти на рынки, как продавать свои продукты. Но они и не должны это знать. Нужна помощь от государства.

– В «Мичурине» вы ставили себе лимит по себестоимости – ниже такого-то предела она опускаться не должна?

– В себестоимости была основа «Мичурина». Лимита мы для себя не ставили. В любом ресторане меню только на 40% приносит деньги, на 60% оно нужно для определенного ассортимента, продаж, трендов, интереса. Порой трендовые вещи не приносят денег, но они заманивают гостей, и ты должен быть в тренде. Не секрет, что на овощном салате все зарабатывают, а на стейке из тунца – никто (чтобы на нем заработать, его нужно продавать за 35 тыс. тенге). Поэтому политики такой нет: взять калькулятор, просчитать и накинуть сверху 400%. Смотришь на проходимость, на то, что нравится гостям. Нравится мясо – значит надо снижать его себестоимость и цену. Действуешь исключительно по интуиции. «Мичурин» же не предлагал монопродукт. И тем более не знаешь, какую цену завтра дадут фермеры.

Сезонность, конечно, играет свою роль. Не факт, что того или иного продукта будет много в этом сезоне. Появился продукт – делаем, нет продукта – мы не можем. Сезонность влияет вообще на любой ресторан: чтобы быть конкурентоспособным по цене, меню нужно менять минимум четыре раза в год и работать с сезонными продуктами. Помидоры в январе стоят 800 тенге, в августе – 80, в мае – 500, в октябре – 400. Поэтому, чтобы заработать, снижать себестоимость, нужно постоянно что-то придумывать, менять подачу, делать что-то интересное и пр. Бывает, приходит повар в ресторан в августе, дает новое меню и на год о нем забывает. И сидит потом владелец, и не знает, что делать: почему нет дохода в январе, вроде же в августе зарабатывали.

– Сколько на пике зарабатывал «И.В. Мичурин»?

– 4,5 млн тенге в месяц прибыли и 30% оборота, это было как раз после девальвации. Заработок мог оказаться меньше, если бы в штате были кассиры, пиарщики (а их не было), если бы платили за рекламу, хотя бы в соцсетях. Не было и звездного шеф-повара (по словам Евгения, хороший алматинский шеф может стоить $3 тыс.). Все были официантами, барменами, менеджерами. Никогда, кстати, не ругались. В этом была основа «Мичурина».

Как добиться «полного обеда» и «полной посадки» летом в жару, без летней террасы? Я был противником удобной мебели. Представьте: помещение на 50 мест, поставь удобные диваны – и все, люди расслабятся. Но наш проект был про еду, люди должны были приходить к нам за едой. Поэтому мы поставили полумягкие деревянные стулья. На таких долго не просидишь. Люди ругались, сидя на них, но все равно приходили. Это был наш коммерческий ход.

– Что приносило вам больше дохода: кафе или фермерский магазин?

– Основная доходная часть была, конечно, от кафе. Заготовки начали делать только через год после открытия. Как мы консервировали банки? Грузили одну «газель» фруктами, вторую – банками и ехали в село. Звали местных женщин и говорили: вот фрукты, банки, сахар, сварите компот, мы вам заплатим. Вот это и есть та самая кооперация, которая изначально задумывалась в этом проекте: купили у фермеров ягоды – дали людям заработать, заказали компот – дали людям заработать, продали компот – сами заработали.

P.S.

«И.В. Мичурин» был экономически успешным проектом. «Да, было много недоработок. Мы открылись с недофинансированием. Месяца четыре после открытия отдавали долги», – говорит Евгений. Он ушел из проекта осенью 2016 года, через год после этого проект закрылся. Евгений объясняет это сложностью концепта: его могут делать только психи, как он сам говорит. Люди, болеющие идеей и способные вдохновлять окружающих, люди, которые неподдельно восхищаются, условно говоря, теми самыми яблоками, которые продаются по дороге на Шымкент. Просто пиариться на слове «фермерский» – такой подход здесь не работает. «Или будьте фермерскими по-настоящему, или не используйте это слово», – уверен Евгений Шарабан.