За период с 2003 по 2013 год противоречия между Россией и ЕС на постсоветском пространстве достигли своего максимума. Во многом это связано с процессом расширения ЕС, в результате которого вектор внешнеполитической экспансии Евросоюза постепенно смещался с юга на восток, пишет rbcdaily.ru.
Подобное рвение объясняется не только желанием новых государств использовать наличие общих границ для укрепления торговых и экономических связей с соседними государствами, но и стремлением увеличить свой политический вес внутри ЕС.
В отношениях между Россией и ЕС сложилась парадоксальная ситуация: с одной стороны, начиная с 2004 года Москва и Брюссель единодушно заявляют, что их отношения носят стратегический характер, с другой стороны стороны упорно продолжают игру, когда выигрыши противоположны.
Особо показательны газовые кризисы между Россией и Украиной в 2006 году и между Россией и Беларусью в 2007-м. В обоих случаях ЕС осудил совершенно законные действия «Газпрома». Несмотря на создание после кризиса 2006 года между Россией и ЕС механизма раннего предупреждения, доверие ЕС к России как к надежному поставщику энергоносителей было подорвано. Как следствие, энергетическая безопасность стала ключевым элементом энергетической политики ЕС. Новым ударом по отношениям Россия — ЕС стал газовый кризис 2009 года. На этот раз «Газпром» не ограничился приостановлением поставок газа для Украины, но приостановил и транзит газа в ЕС.
Результатом обострения отношений между Москвой и Киевом стало и то, что ЕС поддержал предложенные Россией проекты альтернативных газопроводов — Северного и Южного потока. Однако стороны отказались от создания трехстороннего консорциума по модернизации и управлению газотранспортной системы Украины.
Политика Восточного партнерства, запущенная Евросоюзом в 2009 году, всегда вызывала серьезные опасения у России. Несмотря на все заверения ЕС, что речь не идет о попытке изолировать РФ, и что ее экономические связи не пострадают, на деле Евросоюз с самого начала хотел вовлечь страны — участницы Восточного партнерства — в свою политическую орбиту. Отрицательное отношение России к политике Восточного партнерства объясняется и горьким историческим опытом, связанным с процессом расширения Евросоюза. Только позднее Россия убедилась, что речь идет не об альтернативных, но о сопутствующих проектах. К тому же, принимая в состав новых членов, Евросоюз вынуждал их денонсировать действовавшие между ними и Россией взаимовыгодные соглашения и отменять безвизовый режим взаимных поездок.
Как показал украинский кризис, Россия не против создания многосторонних форматов (например, треугольника ЕС — Украина — Россия) для обсуждения отдельных вопросов. Однако, когда одновременно начало функционировать Восточное партнерство и параллельно Россия запустила собственные интеграционные проекты (Таможенный союз и ЕврАзЭС), стало очевидно: есть лишь два сценария развития отношений — интеграция или дальнейшая конфронтация.
Россия выступала за интеграцию: в 2010 году была выдвинута идея создания нового межгосударственного объединения на пространстве от Атлантического и Тихого океана, включающего единое экономическое и человеческое пространство. Это же идея легла в основе сделанных Евросоюзу предложений со стороны российского руководства. Что же заставило Европейский союз выбрать путь конфронтации? Строительству по-настоящему «Большой Европы» ЕС предпочел планомерное расширение своего влияния в Восточной Европе. А Украина остается для ЕС своеобразной буферной зоной, ведь Евросоюз по-прежнему не готов предложить ей даже удаленной перспективы членства.
Систематический отказ со стороны ЕС принимать во внимание российские интересы на Украине сделал кризис неизбежным.
