Интервью с Аружан Саин обещало быть эмоционально напряженным. Повестка не самая радостная – накопления родителей, у которых на руках больные детки, нуждающиеся в срочных операциях, в одночасье обесценились на те самые 37%. Но даже в таких условиях Аружан, за плечами которой почти 10 лет работы в благотворительности, демонстрирует выдержку. С трезвой головой, холодным рассудком и очень большим и добрым сердцем она четко обозначает проблемы и пути их решения. О свободном плавании тенге, патриотизме, потерях бизнеса, чиновничьих ценностях и милосердии… Обо всем этом директор Добровольного Общества Милосердия «ДОМ» Аружан Саин откровенно рассказала корреспонденту центра деловой информации Kapital.kz.
- Аружан, прежде чем мы начнем говорить о благотворительности, очень интересно узнать, из какого лагеря вы – неприятно шокированных или довольных и благодарных правительству за то, что произошло 20 августа?
- Однозначно из лагеря первых. Это действительно было неожиданно. Хотя вроде за последнее время такую встряску нам устраивали неоднократно, все равно я была спокойна и верила в то, что до конца года курс будут удерживать. Это моя реакция, которую я не хочу скрывать. А если говорить в целом о моем отношении к происходящему, то в голове пазл не складывается. С одной стороны, я понимаю для себя четко: когда население не хранит деньги в национальной валюте, это плохо. У граждан должно быть доверие к своим деньгам, основанное на патриотизме. Если мы будем вкладывать деньги в валюту других стран, это будет означать, что им мы доверяем больше, нежели своему родному государству. А вот с другой стороны, очень и очень обидно зарабатывать эту самую национальную валюту и вдруг терять. Деньги с неба не падают – это прописная истина. Тяжело понимать, что только что твой труд обесценился.
- Означает ли это, что вы свои сбережения хранили в тенге?
- Вы знаете, к сожалению или к счастью, у меня нет больших сбережений. В настоящий момент у меня накоплений даже меньше, чем у любого другого представителя среднего класса. Не получается у нас. Как-то зарабатываем ровно столько, сколько хватает на то, чтобы жить, давать образование детям, питаться качественной едой. А вот откладывать не получается. Может, оно и к лучшему. Ну вот что я, получила свою зарплату, так эти деньги и лежат у меня в тенге. А почему-то у нас все внимание на доллар. Квартиры продаем за доллары, машины за доллары. У меня очень много друзей и партнеров живут в России. Как-то я была там на Играх Победителей, забежала в день вылета в магазин аксессуаров для балета. У меня дети занимаются балетом, а у меня это страсть – экипировку им обновить или еще что. Цены в рублях, я спрашиваю - а какой курс доллара у вас? Ни один продавец не смог мне ответить, побежали за угол, посмотрели, мы посчитали, рассчитались и разошлись. Вот что мне понравилось - нет постоянной привязки к доллару. А у нас – везде и всегда. Это валюта США, а мы живем в Казахстане! Может быть, сейчас меня экономисты и другие сведущие люди, как говорится, «порвут как тузик грелку», но я честно не понимаю многих вещей. Например, почему не пустили тенге в свободное плавание раньше, раз так трудно и дорого его было удерживать? Сохранили бы огромные деньги, ушедшие безвозвратно на поддержание курса. Отпустили бы его, и всем нам стало бы понятно, что если сегодня 250 тенге, завтра 270, а потом 200 тенге за доллар, то это вот такие веяния мирового рынка. Очень много людей страдают от этого фактора непредсказуемости, много достойных проектов и уже существующих бизнесов.
- В вас сейчас говорит бизнесвумен…
- Да, у меня есть телекомпания, мы производим телевизионные программы. Но я здесь не делаю четкой градации – рядовой я казахстанец или представитель бизнеса. Я человек самозанятый, с 13 лет работаю, плачу налоги и, может быть, поэтому до сих пор не заработала себе миллионы. И, если признаться, без ложной скромности, львиную долю своего времени я трачу на то, чтобы заработать деньги не для себя, а для фонда «Дом». И вот здесь мне как связующему звену нередко становится обидно, когда представители власти говорят – пусть бизнес занимается благотворительностью. Вообще, по-моему, в нашей стране самый богатый слой населения – это чиновники. Наши бизнесмены и без того милосердны. А вот то, что делает государство, это его социальная работа, не нужно приписывать чьи-то плюсы себе. Если мы говорим о здравоохранении и образовании – мы каждый имеем на это право. А благотворительность – это другое, здесь можно призывать, объяснять, просить. Но никак не обвинять и не заставлять.
- Раз мы начали тему благотворительности, действительно ли наблюдается паника среди родителей, которые пытаются собрать деньги на лечение своих детей?
- Конечно. Это их реакция. Люди не ожидали. И здесь дело даже не в том, что кто-то собирал в тенге и не успел сконвертировать валюту. Сейчас опять упадут объемы помощи. Стопроцентное наблюдение. Кризис, девальвация – люди перестают помогать. Просто не могут. Все очень зыбко. Я сейчас молюсь, чтобы появились те, у которых есть желание и возможности помочь нам сегодня, в новых условиях. У нас ведь есть свой список Forbes, состоятельных людей в стране немало. И я очень надеюсь, что люди, которые благодарили нашу власть за таргетирование инфляции, которые получили в этих условиях возможность наладить бизнес, помогут нам и начнут серьезную социальную работу. У нас есть все механизмы для оказания помощи: отчетность, очень прозрачная бухгалтерия, мы готовы работать с партнерами на абсолютно разных уровнях. Мы готовы показать и рассказать обо всех наших программах. Я готова лететь на любое предприятие, чтобы встретиться и переговорить с руководством и убеждать его в том, что их поддержка нам сейчас необходима.
- Аружан, хочу спросить вас как человека с большим опытом и, как говорится, наметанным глазом. Мне всегда было интересно, можно ли понять, из каких побуждений человек делает добро – действительно порыв души или все-таки бахвальство, работа над имиджем?
- Я смотрю на это так: если человек помогает, то, может быть, ему это нужно даже больше, чем тому, который в этой помощи нуждается. Каждый проживает свою жизнь. Мы не можем ни за кого ручаться, мы не можем прожить жизни даже своих детей. Все мы личности и совершаем какие-то действия исходя из собственной мотивации. Я думаю, что большая часть людей, которые помогают нашему фонду, действительно хотят помочь. Они просто делают, и все. Но в то же время для них это норма, это не что-то из ряда вон выходящее. Когда руководствуются имиджевыми дивидендами, здесь включается вторая сторона. Детям, их родителям, которым сегодня нужны эти 5, 10 или 20 тысяч долларов, им все равно, чем руководствуется человек. Без этих денег он попросту умрет. И поэтому для меня совершенно не имеет никакого значения, с каким посылом были перечислены деньги.
- В этой сфере вы около 10 лет. Какова тенденция, насколько популярна благотворительность сегодня?
- Я всегда говорю о том, что наше общество развивается. Духовно. Добрых и щедрых людей все больше и больше. Мы же видим примеры, как люди откликнулись на беду в Караганде. Мы видели, сколько людей не стало скрывать свое горе после ухода Батырхана. Это, конечно, не благотворительность. Но это тоже способы выражения уважения друг к другу и показатель единства народа. Становится лучше. Но вопрос в другом. Каждый раз после подобных случаев с валютой приходится снова подниматься. Снова верить и ждать.
- Мне показалось, что вам не очень удается дружба с чиновниками? Притом что ваша деятельность тесно связана с ними…
- Это мое больное место. Вы знаете, меня пугает то, что сейчас у каждого второго школьника есть мечта – стать чиновником. Просто чиновником, не каким-то даже конкретно. Дети не верят в то, что можно стать уважаемым и состоятельным в любой другой профессии. Для меня это шок. Как и то, что мы видим, как человек, у которого зарплата всю жизнь не превышала 150 тысяч тенге, позволяет себе особняки, дорогие машины и прочее. Более того, мы относимся к этому с уважением (!). Возможно, я страдаю от своего идеализма, но это стыдно. Ладно бы, если бы среди наших чиновников был высокий уровень патриотизма. Я говорю о желании делать свою работу качественно, на благо страны. Чтобы в нем крепко сидела эта мысль: я государственный служащий, мне народ доверил вот эту больницу построить, школу. Я должен это сделать, оставить след в истории своего города, для своих потомков. Ну и вообще это же круто и здорово – видеть плоды своего труда!!! Так ведь нет этого практически! Неужели не хочется делать свою работу так, чтобы о тебе говорили с уважением, почетом? Очень не хочется выглядеть злобной, но эффект бумеранга работает, знаю точно. К нам иногда приходят люди со словами: «мне нужно найти семью, которой нужна помощь, за кем можно поухаживать». И он не скрывает своего раскаяния: «когда мог, был слеп, глух, вел неправильную жизнь, имел неправильные ценности». И хорошо, что кто-то понимает свои ошибки. А если нет? Вот пример. Мы часто разговариваем с людьми из департаментов здравоохранения, потому что обращается мама с больным ребенком на руках, не знает, что ей делать и куда идти. Вот это их город. Вот их ребенок. От них ничего сверхъестественного не нужно. Просто поставить ребенка на портал, объяснить маме, что в Казахстане есть такая или любая другая больница, где могут помочь их ребенку, или нет. Они не делают даже этого! Равнодушны. Возникает один вопрос – зачем ты сидишь на этом месте, собираешь столько проклятий на свою голову? Как может реагировать человек, у которого болен ребенок, страдает, мать приходит, стучится в закрытые двери, слышит только отмахивания, что посылает эта мама в ответ? Это страшно. Повторюсь, для меня это очень больная тема.
- Аружан, если говорить о масштабах нуждающихся в помощи детей в рамках вашего фонда, сколько их?
- Если считать ребят в проекте «Подари детям жизнь», это детки с онкологией, нуждающиеся в пересадке органов, различные врожденные аномалии, в настоящее время их около 50. Если мы говорим о детках с ДЦП, то эта цифра огромная. Только сейчас у нас больше тысячи обратившихся. Тут не идет речь о жизни или смерти, речь идет о реабилитации, которую в Казахстане, опять же, в полной мере обеспечить невозможно. Дети страдают, не получают необходимой помощи. А ведь они могут достичь максимума возможностей – не лежать, а ходить, обслужить себя, учиться и работать. Обидно. Есть мамы, которые просят, требуют. Но не у каждой мамы есть силы бороться. Они привязаны к своим детям, с трудом добиваются положенных подгузников и так далее. Дети вырастают, и что это значит, знают только сами мамы. Ты попробуй подними 18-летнего сына-инвалида, доведи его до туалета! А ведь могло бы быть по-другому, если бы вовремя, с самого начала ребенку оказывали бы медицинскую помощь, реабилитировали постоянно - в мире это уже все придумано, работает и существует. Нам нужно только повторить это – создать полноценные реабилитационные центры в каждом регионе. И мы надежды не теряем. У нас кроме нее больше ничего нет. А от каждого из нас очень многое зависит. Пусть ты не можешь изменить систему, но ты можешь изменить что-то для одного человека. А если таких, как ты, будет много? Может, тогда откроются двери для всех нас?
- Спасибо вам за беседу, сил вам, терпения и щедрых партнеров!
